— Зря иронизируешь. Так ты хочешь послушать, пока меня на откровения потянуло, или как?
— Хочу, конечно. Ты не обращай на меня внимания, продолжай.
— Так вот… Да, нормальная была жизнь, — с нажимом повторил Федор. — Нормальная в моем понимании, а не теперешний суррогат. Я тогда пацаном был, сколько мне тогда… шестнадцать… нет, пятнадцать лет всего было. Обычный малолетний раздолбай с максимальными запросами к окружающему миру и гонором выше крыши — это потому, что жизни по-настоящему еще не знал. Не ценил того, что имел, потому что просто еще не научился ценить. Чем занимаются родители, меня тогда мало интересовало, лишь бы мне не мешали самоутверждаться. Мама, насколько помню, работала дизайнером в строительной фирме, разрабатывала интерьеры для богатых заказчиков. Вечно пропадала на работе, только вечером ее и видел. Придет, наспех поужинает тем, что из супермаркета притащит, и снова за экран компьютера, и уже до самой ночи… сейчас и слов таких уже нет, а тогда ее услуги весьма хорошо оплачивались… Да и отец неплохо зарабатывал, он до Катаклизма журналистом был.
Федор затянулся, а затем откинулся на койку, подложив левую руку под голову вместо подушки, и снова закинул ногу на ногу, прямо в башмаках, поверх матраца.
— Журналистом? — переспросил Димка.
— Профессия такая, создавать новости из мыльного пузыря. — Федор криво улыбнулся. — Судя по зарплате, у него это хорошо получалось. В кругу сверстников я всегда щеголял самыми новомодными примочками — всякие там айфоны, айпэды… Так о чем это я? Ах да, об отце. Лучше всего папаньке удавалось освещать катастрофы. На бумаге. А теперь я в эдакой катастрофе живу, прикинь? Понимаешь, пацан, есть такой закон — перехода количества в качество. Чем больше о чем-то говоришь или думаешь, тем больше шансов, что это осуществится. Как плохое, так и хорошее. Не говоря уже о слепой вере — та вообще нередко творила чудеса, были в истории нашего прошлого мира занятные явления…
Голос Федора журчал ровно, убаюкивал, словно колыбельная в далеком-далеком детстве. Димка сам не заметил, как лег поудобнее, закрыл глаза и весь отдался рассказу, чувствуя, как реальность наконец медленно, но верно начинает уплывать в сон.
— А оборотни, кстати, в последние годы перед Катаклизмом были излюбленной темой, — продолжал Федор, весь отдавшись памяти прошлого. — Оборотни, вампиры. Мир словно помешался на этих образах, Димон. Вся ноосфера была буквально нашпигована этими образами — книги, фильмы, сериалы, интернет… А еще, ёханый бабаище, тема апокалипсиса. Сколько разными писаками и предсказателями было придумано сценариев глобальных катастроф — просто жуть берет, как вспомнить. Причем сценарий с ядерной войной был самым старым, затасканным и скучным, так что уже и не рассматривался. Скорее, планета должна была загнуться от удара какого-нибудь шального метеорита из далекого космоса. Или глобального потепления. Или глобального похолодания. Или глобальных подвижек земной коры. Или глобального нашествия каких-нибудь стремительно расплодившихся супертараканов… или инопланетян. Здесь ключевое слово — глобального. Все это с таким вкусом, красочно и эффектно описывалось в книгах, газетах, интернет-блогах, а уж сколько зрелищных фильмов про это снималось, не перечесть…