В Северной Италии оставался незаконнорожденный сын Арнульфа Ратольд, которому тот, возможно, прочил титул короля Италии. Ратольд был еще совсем юным и не мог взять на себя командование, чтобы внушить уважение явно враждебному ему окружению, поэтому он спустя какое-то время вернулся в Германию через Комо; недолго продержался и Фароальд, остававшийся в Риме>[8].
Попытка Арнульфа установить свою власть в 894 году не на шутку напугала христианский мир, а штурм Рима в 896 году заставил всех содрогнуться от ужаса. «Возврат к прошлым векам», — писал Регинон, но Арнульф, заставив римлян вспомнить о нашествии варваров, исчез в мгновение ока, не оставив следа в списке королей и императоров>[9]. Все вернулось на круги своя. Беренгарий вновь вступил во владение своим маркграфством, как только умер маркграф Вальфред, доблестно оборонявший эти территории от имени императора, и 30 апреля уже был в Вероне. Через несколько дней Ламберт снова приехал в Павию и преподнес своей матери невиданно щедрый подарок, желая вознаградить ее за все, что она для него сделала.
Безусловно, Ламберт отблагодарил и тех немногих, кто сохранил ему верность, но по отношению к предателям он был беспощаден. Граф Манфред, который перешел на сторону врага в 894 году и был прощен, вновь переступил черту: он попытался отстоять Милан после отъезда Ратольда (скорее из страха перед Ламбертом, чем от любви к Арнульфу), но город пал, Манфред был схвачен и обезглавлен. Его сына и зятя ослепили, и, надо думать, они были не единственными жертвами сполетской реакции на севере.
Итальянское королевство вновь обуял ужас, как после известия о взятии Бергамо, и несколько вассалов Ламберта отправились в Верону, чтобы просить Беренгария о помощи. Беренгарий посчитал их предложение несвоевременным, а Ламберт и его мать поняли, что пришло время наконец определить отношения с Беренгарием и заключить с ним мирный договор на длительный срок>[10].
Возможно, идею такого договора стал вынашивать еще Гвидо, посчитавший, что его союз с Беренгарием позволит удерживать Арнульфа вдали от Италии. Однако он умер, прежде чем сумел претворить ее в жизнь. Ламберт, которого последние события сделали более осторожным, возобновил переговоры и после того, как посланцы провели предварительное обсуждение договора, в октябре (или ноябре) 896 года встретился с Беренгарием.
Встреча состоялась за пределами Павии, на берегах Тичино, где во времена лангобардских королей обычно проводились королевские собрания. Неизвестный поэт хотел бы заставить нас поверить в то, что Ламберт предстал перед Беренгарием в качестве просителя, но тот факт, что Беренгарий лично приехал в Павию, недвусмысленно указывает на того, кто был важнее и влиятельнее на этой встрече.