Цыган посмотрел на сетку прицела, взял поправку. До цели было метров четыреста — многовато для прекрасного выстрела, но достаточно для хорошего. Даже если военстал в каске, его это не спасет.
Рамир разглядел дежуривших на вышке еще раньше. Наблюдатель стоял под прожектором и представлял собой отличную мишень. Пулеметчик сидел, прислонившись спиной к ограде, вытянув ноги и согнув руку в локте — видимо, курил. Он был в тени и ниже, и его следовало снять первым. Цыган поерзал локтями, вдавливая их в землю, крепче упер приклад в плечо, фиксируя «винторез». В прицеле четко выделялась голова пулеметчика. Цыган на миг представил, что это сидит генерал. Глубоко вдохнул, выдохнул, успокаиваясь. Как обычно бывало в такой момент, мир замер, словно исчез. Цыган снова вдохнул, задержал дыхание и через секунду нажал на спусковой крючок.
Раздался хлопок, голова исчезла. Затворная рама с лязгом вернулась на место, новый патрон встал в ствол. Цыган перевел «винторез» на оглянувшегося наблюдателя и выстрелил. Характерного «пук» не было. Осечка!
— Мать твою! — Лежащий рядом Падла перевернулся, глаза его яростно блеснули. — Ты чё творишь?!
Цыган быстро передернул затвор. Тот громко лязгнул, из приемника вылетел нестреляный патрон, упал на землю и скрылся в траве. Наемник приник к прицелу, высматривая второй объект. Тот наклонился к напарнику, потряс его за плечо. Цыган взял на «мушку» его голову, нажал на спуск.
Военстал уже сообразил, что произошло, и упал на деревянный настил, пуля прошла над ним. Цыган скрипнул зубами.
— Он рацию берет! — Падла вдавил бинокль в глазницы, затем отбросил и схватил «абакан». — Врешь, кровосос, не уйдешь… Кровь стучала в висках, сердце прыгало как бешеное.
— Не стреляй, всех перебудишь! — прорычал Цыган. Он и сам видел, как зеленый силуэт военстала, почти сливающийся с настилом, шевелится, ища рацию. Счет шел даже не на секунды — на доли секунды. Цыган пальцем нащупал переключатель автоматической стрельбы, поднял его с елеслышным щелчком и вдавил спуск, ведя стволом над самым настилом, там, где растянулся в тени наблюдатель.
Силуэт дернулся пару раз и замер. «Винторез» замолчал. На склоне зашуршало, из травы показалось лицо подползшего Сержанта.
— В чем дело? Тгевога?
— Цыц! — шикнул Падла, нашаривая бинокль и приникая к нему. — Погодь…
Цыган поводил стволом, разглядывая вышку. Над Могильником опять воцарилась тишина. Ветра не было, облака застыли в темном небе, словно нарисованные, только туман едва заметно клубился, жил какой-то своей жизнью.
Военстал на вышке не двигался. Рамир переключил «винторез» на стрельбу одиночными, нашел голову лежащего наблюдателя. Та оказалась скрыта за столбиком ограды, надо было бить либо по макушке, либо в шею. Без долгих колебаний Цыган положил два выстрела в шею военстала, во всяком случае он предполагал, что сделал это: тело сливалось с настилом, и нельзя было сказать точно, куда он попал.