— Да, девочки, я беру деньги за свою работу. И делаю ее. Вчера я добыл информацию, которую ваша разведка за месяц не смогла получить. Штаб уже готовит план нападения, а вы тут, словно бабы на кухне, судачите о том, чего не знаете.
— Ты со словами-то поосторожнее, — насупился щербатый. — Не посмотрю, что спец, так насую под ребра…
— А кто вы? Мужчины, бойцы, что ли? Вы зачем сюда пришли? Думали, потрясли «калашами» — и генерал обоссался? A он тем временем лучший ваш отряд разбил, вы и наложили в штаны!
— Какого черта?! — разъярился Дуб. — Пустите меня к нему!
Его тут же схватили за локти. Дуб рычал и рвался к Цыгану. Тот вскочил на скамью. Вокруг уже собралась приличная толпа. Сталкеры стекались со всей столовой, побросав миски с ложками и хлеб, многие прибежали от палаток — с намыленной и невыбритой щекой, полуразобранным автоматом или наспех натягивая рубаху на голый торс.
— Братья! — крикнул Цыган. — Мне стыдно за вас! Вас двести человек, и все с оружием! У вас артефакты и боевой опыт! У генерала хоть и спецназ, но всего два отряда, неужели вы не справитесь? Да, у них перевес в технике, у них минометы и пулеметы, но разве это главное в бою? Сталкеры зароптали. Послышались выкрики «Конечно!», «Да!», «Это важно!». Цыган сунул руку под куртку и сжал крестик.
— Главное в бою — боевой дух! И пусть каждый, кто не согласен, возьмет новую кличку и покинет лагерь! Здесь нет места слабакам и трусам! У нас уже есть Обоссавшийся, Да- ма-с-Собачкой и Мокрица. Кто следующий? Ты, — Рамир наугад ткнул в толпу, — будешь Хилягой. А ты…
В толпе засмеялись. С другой стороны стола на скамейку вскочил конопатый Пупок и заорал, потрясая «калашом»:
— Мы победим! Мы сделаем Протасова! Мы, мать вашу, объединенное сталкерство, и мы сила!
Сталкеры подхватили его крик, поднялись руки с оружием, один выстрелил в воздух, другой… Через секунду мощный залп потряс площадку перед кухней, содрогнулись стены, изпод крыши упал кирпич и разбился на сотню осколков. Со всех сторон бежали люди, волнение передавалось дальше, как чума. Вот уже открылись двери штаба, и оттуда помчались посыльные узнавать, что за шум, что за стрельба.
Снизу Цыгана подергали за куртку. Он опустил взгляд и увидел Умника, который нервно протирал очки клетчатым платком. Умник кивнул, приказывая спуститься. Цыган засмеялся и слез. Они пробрались сквозь толпу.
— Что за выступления, Цыган? — спросил Умник, убирая очки в карман. — В лагере неспокойно после последних новостей, зачем вы будоражите людей?
— Как раз за этим! — Цыган еще не отошел от своей речи, адреналин плескался в крови, приглушенные краски осени казались ярче, коричневые опавшие листья на земле играли багряным и золотым и громко скрипели под подошвами. — У ребят настроение на нуле, с таким боевым духом нельзя идти в атаку. Вы как зампотыл должны были сами этим заняться. — Он все еще держал руку на груди, сжимая крестик.