Профессор Вильялобос разглагольствовал. Он менял тему (прежняя ему уже надоела), помешивая свой кофе (после того, как он столько всего съел, он еще подсластил свой кофе). Он не был толстым, хотя и худым его нельзя было назвать. Проходившего мимо официанта он попросил принести сигару. «Сигарку», — сказал он. Правда, он сказал это по-французски, а я сейчас перевожу.
— У меня в голове путаются все речи, которые я переводил, я ничего не помню, — сказал я, чтобы доставить ему удовольствие и сколько-нибудь сгладить свою дерзость.
— Что это был за пожар? — Луиса не хотела менять тему.
— Не знаю, — сказал профессор. — Я даже не уверен, был ли пожар. В те времена, когда умерла твоя тетя и я слышал все эти рассказы, я начал бояться, что и наш дом загорится ночью, и потому плохо спал. Это обычный детский страх, по крайней мере, для того времени, но в моем сознании этот страх связан с рассказом (или это был фильм?) о ком-то, кто сгорел во сне во время пожара, и эта история каким-то образом ассоциируется у меня со смертью той самой первой жены твоего отца, но, правду сказать, я не знаю, почему, я не помню, чтобы кто-нибудь мне об этом говорил, не помню ничего конкретного о той смерти, которая, в отличие от смерти твоей тети, никак нас не коснулась. Может быть, я видел такой эпизод в каком-нибудь фильме, действие которого происходило в тропиках, он произвел на меня сильное впечатление, и в моем сознании слились два образа: Куба и пожар, огонь и кубинка. В то время было много фильмов, действие которых происходило в тропиках, они вошли в моду после Второй мировой войны, наверное, людям хотелось видеть те места, что были далеко от полей сражений, — такие, как Карибское море или Амазонка.
Профессор Вильялобос решительно хотел сменить тему, хотя это давалось ему нелегко. Я подумал, что мы ему наскучили. Огня он, должно быть, больше не боялся, потому что официант принес ему коробку сигар и он уверенно выбрал одну (в сигарах он разбирался), не стал нюхать ее (он человек воспитанный), а сразу сунул в рот, в свой всегда мокрый рот и позволил официанту поднести слишком близко к своему лицу огромный язык пламени. Сигара была вонючая, я их не курю. Профессор несколько раз затянулся, и его взгляд стал отсутствующим — он снова погрузился в мрачные мысли. Он и сейчас казался искренним: когда он так замолкал и задумывался, он становился немного похожим на того английского актера, который много лет тому назад покончил жизнь самоубийством в Барселоне, где жил Вильялобос. Звали его Джордж Сандерс и он был великий актер.