- Ты этот портсигар и перстенек, Витя, тоже в налете взял? - Алексей взял в руки золотой портсигар Копытина, покрутил. - Вот видишь, - он щелкнул крышкой, - монограмма-то затерта, только герб остался.
- Ты, чистоплюй, жил нищим и сдохнешь нищим. Иди учи за кусок воблы и сахарин маршировать фабричных недоносков.
- Если бы ты, Виктор, приехав с Юга, как эмиссар генерала Деникина, предложил мне идти бороться с большевиками, я отказался бы из-за честного слова. Но ты приехал с Юга не драться и умирать, а убивать и грабить. Ты налетчик, Виктор.
- Ну и что? - внезапно совершенно спокойно сказал Копытин. Революция избавила меня от обязанностей перед обществом.
- Но у тебя остались обязанности перед собой.
- Ты трус, Климов.
Полетел на стол тяжелый портсигар, полетел, кроша рюмки... ствол нагана уперся Климову в спину.
- Убери своего... - тихо сказал Алексей.
- Спрячь наган, Резаный.
- Он продаст, Витя.
- Спрячь.
Лапшин спрятал наган.
- Идите, штабс-капитан, учите, нищенствуйте... Но помни, продашь, сестренку твою, Елену Федоровну, побеспокоим.
Копытин дернул щекой и провел ребром ладони по горлу.
Климов вышел из комнаты.
- Надо шлепнуть его, - сказал Лапшин, - продаст, фраер.
- Нет, я его знаю.
Мартынов что-то писал, Козлов возился с печкой, Данилов чистил наган.
Он уже собрал его и вытер ветошью масляные пальцы, как зазвонил телефон.
- Мартынов. Так... Так... Выезжаем. В машину! Бандюги у Тверской заставы милиционеров стреляют.
Климов в подъезде достал из кармана кожаный портсигар, вынул из него самокрутку, прикурил от зажигалки.
Стоял, прислонясь к стенке. Курил и думал. Разговор этот страшный вспоминал.
На темных улицах гремят выстрелы. Ревет мотор автомобиля.
От Лубянки к Тверской заставе мчится длинный черный "пежо" с чекистами. Рядом с шофером Мартынов.
У порота на Лесную машет руками человек с винтовкой.
- Притормози-ка, - командует Мартынов.
- К Грузинам поехали они, к Грузинам.
- На Грузинский вал, - скомандовал Мартынов.
Климов вышел из-под арки двора. В темноте угадывался павильон Патриарших прудов. У поворота на Спиридоньевку горел одинокий фонарь. В его желтом кругу ходил милиционер.
Климов поднял воротник и зашагал к Спиридоньевке.
- Товарищ гражданин, - окликнул его севший на морозе голос.
Климов остановился.
- Огонька не найдется? Страсть как курить охота.
Климов подошел, достал зажигалку.
- Ваше благоро... Тьфу, гражданин штабс-капитан... Не признаете?
- Скурихин, ты?
- Так точно, - улыбнулся постовой.
- Ты же в деревню собирался, землю делить.
- Вишь, дело какое, не доехал. В милицию служить пошел.