Рут разглядывала молоденькую женщину в синей полицейской форме, ее холодные грустные глаза, ее ботинки, на которых налипла засохшая грязь вперемешку с травой, грязью измазаны были и ее брюки. Рут заметила царапины на ее лице и шрам, который та пыталась скрыть за волосами.
— Что случилось? — прошептала Рут. Слова застревали в горле. — Скажите мне. Пожалуйста.
— Миссис Сафферн, думаю, вам лучше сесть, — мягко произнес Рэфи.
— Надо позвать Лу, — прошептала Рут, косясь на Квентина. — Когда я проснулась, в постели его не было, наверное, он в кабинете.
— Рут, — сказала женщина-полицейский, сказала так ласково, что сердце у Рут упало, и она, вся обмякнув, позволила Квентину уложить себя на диван, а он и отец Лу присели рядом. Они сжали друг другу руки, сцепившись так крепко, словно прикованные друг к другу, и стали слушать, как Рэфи и Джессика говорят им о том, что жизнь их теперь изменилась круто и непонятно, о том, что их сын, брат и муж оставил их так же внезапно, как только что вернулся к ним.
Когда Санта разложил подарки в каждом доме по всей стране, когда огни в окнах стали меркнуть, венки над дверью стали словно в прижатые к губам пальцы, шторы и жалюзи опустились на окна, как веки погружающегося в сон человека, за несколько часов до того, как индейка проломила окно другого дома на другом конце города, Рут Сафферн пришла к новому осознанию того, что, несмотря на потерю мужа, у нее остались дети от него, а вся семья Лу поняла в эту волшебнейшую из всех ночей в году ночь, какой необыкновенный подарок получили они от Лу в предрассветный час рождественского утра.
Рэфи внимательно глядел на мальчишку, желая узнать, как отреагирует тот на рассказанную ему историю. Наступило молчание.
— Как вы все это узнали?
— Сложили сегодня из обрывков того, что рассказали его домашние и коллеги.
— А с Гейбом вы не говорили?
— Раньше и очень коротко. Он должен прибыть к нам в отделение.
— И вы утром заезжали к Лу домой?
— Да.
— И дома его не было?
— Ни малейшего следа. Хотя постель, на которой он лежал, была еще теплая.
— Вы все это придумали?
— Ни слова не придумал.
— Считаете, что я вам поверю?
— Нет, не считаю.
— Так зачем тогда это все?
— Рассказчик рассказывает, а верить ему или нет — дело слушателей. Рассказчику это все равно.
— Но сам-то рассказчик верить должен?
— Должен он только рассказывать, — и Рэфи подмигнул мальчику.
— Но вы верите?
Рэфи оглядел комнату, проверяя, не пробрался ли в нее кто-нибудь без его ведома. Смущенно пожал плечами, покачивая головой.
— Один ведет рассказ об уроке, полученном кем-то другим, а сам рассказ может стать уроком еще кому-то.