Пришлось поставить четверых монахов присматривать за ними - чтобы дети не наследили на пути к реке.
Третий обыск ничего не дал. Авва читал проповедь долго, а потом причастил малышей и немощных, так что времени Дамиану хватило. Но в домах стояла тишина: нигде не скрипнула половица, не щелкнула лучинка, не раздался вздох…
Расходился народ из церкви веселей, чем шел туда.
- Отец Дамиан! -к нему подъехал монах, помогавший на службе. - Авва зовет тебя к себе.
- Ну, как служба? - спросил Дамиан, сжав губы.
- Очень хорошо получилось, и такая проповедь была занятная… - монах расплылся в улыбке. - Некоторые даже плакали.
- Да ну? Это они от скуки и от голода, - процедил Дамиан и направил коня к церкви. На лицах встречных крестьян слез он не заметил.
Авва, как всегда, оставался спокоен и добр, но от Дамиана не укрылось его радостное настроение. Не иначе, он был доволен собой.
- Ну что? Теперь подожди до вечера. Мне показалось, что служба им понравилась, особенно пение - они таращились на клирос, открыв рты. Красиво получилось, Паисий молодец, отлично подготовился. И икона мироточила, это тоже их ошеломило.
Дамиан вежливо кивнул - авва в этом никогда ничего не понимал. Что им до красивой службы? Поглазели и по домам пошли.
- Надо чаще проводить службы зимой. Сидим в обители, так тараканы за печкой, - вздохнул игумен, - я думаю, пора в Никольскую постоянного батюшку посадить. И изба для него есть, и приход большой получается.
Ну точно. Авва доволен собой. Как дитя, честное слово! Дамиан с трудом удержался, чтобы не заскрипеть зубами.
Они пообедали втроем с Паисием, и Дамиан, которому до этого кусок не лез в горло, вдруг понял, как проголодался. Как ни странно, слободские прислали авве жареного гуся и вкусный пирог с ягодами, отчего тот укрепился в мысли о силе Божьего слова. А вот Дамиана это насторожило - он не ожидал от крестьян такой любви к проповедникам и немедленно велел выяснить, из какого дома принесли гостинцы.
Он еле-еле дождался, когда авва наконец отправится обратно в Пустынь, - надо было дать людям отдохнуть, а к ночи начинать действовать решительней. Он еще и сам не знал, что предпримет, и склонялся к пожарам. Была у него задумка забрать из каждого дома по ребенку и стращать родителей их смертью, но в ответ на это мужичье точно взбунтуется, а со скитов пока никто не прибыл. Пожар же можно списать на гнев Божий и разыграть неплохое представление.
Но сначала - отдохнуть. После сытного обеда Дамиан мечтал только о нескольких часах сна, и теперь его не пугала ни сажа, которая летит с потолка избушки, ни сырая постель, пропахшая затхлью: он провалился в сон, едва его голова коснулась соломенной подушки.