— Хозяин, там, там…
— Что такое? — Георгий конвульсивно дернулся.
Охранник посторонился, и в комнату вошла Виолетта. Лицо ее было смертельно бледно, губы крепко сжаты. Огромные глаза неподвижно уставились на Георгия. Он так крепко сжал подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, как сейчас. И такой страшной. Как одна из эриний, богинь мести. Он завороженно смотрел на нее. Ему даже показалось, что волосы ее извиваются, как змеи. Холодный пот выступил на лбу, ноги похолодели.
С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Виолетта повернулась и увидела Рикардо. Он неподвижно сидел в кресле и тоже потрясенно смотрел на нее. Она быстро подошла к нему, опустилась на колени перед креслом и легко провела пальцами по его лицу.
— Что они сделали с тобой? — спросила она по-итальянски.
— Ничего, кара [4], — ответил он тихо. — Небольшая мужская разборка.
Она обхватила руками его колени, прижалась к ним лицом и замерла. Он гладил ее по волосам, и слепому было ясно, что в эту минуту для этих двоих ничего, кроме них, не существовало на свете.
Охранник, кашлянув, вышел. Георгий остолбенело глядел на них и впервые в жизни ощущал себя невидимкой. В комнате повисла абсолютная тишина, и только часы своим тиканьем напоминали, что время все-таки не остановилось.
Лица Виолетты Георгий не видел, оно было полностью скрыто рассыпавшимися по плечам волосами. Он поднял глаза и посмотрел на Рикардо. Выражение его лица поразило Георгия. Перед ним сидел абсолютно счастливый человек, которому просто нечего больше желать. В глазах как будто затеплились свечи, озаряя все вокруг нежным, трепетным светом. Наивные маленькие дурачки, подумал он. Не понимают, что это в последний раз. И вдруг отчетливо понял, что проиграл. Они были сильнее его. Он мог разлучить их навсегда, истерзать, убить, наконец, но победить был не в силах. Победа, казавшаяся столь близкой, предательски обернулась поражением.
— Тиминушка! Девочка моя! — позвал он дрогнувшим голосом. — Что ты делаешь со мной?
Виолетта оторвалась от колен Рикардо и грациозно, одним неуловимым движением поднялась с пола.
— Я ухожу, отец. — Слово «отец», вместо обычного «папа», больно резануло Георгия. — Ухожу с ним.
— Ты не уйдешь. Здесь твой дом, и ты остаешься. А он может идти хоть сейчас.
— Здесь моя тюрьма, и я бегу отсюда.
— Если дело только в этом, то, обещаю тебе, с сегодняшнего дня все будет иначе. Все будет, как ты хочешь, только не уходи. Я не могу без тебя.
Виолетта нетерпеливо поморщилась. Слова уже не имели для нее никакой цены. Бесполезные, как прошлогодние листья.