— Помнишь, отец, ты говорил мне, что когда ты был молод и любил маму, вмешалась система и искорежила твою жизнь. Она требовала от людей, чтобы любили только ее, и уничтожала непокорных. Так вот, она искалечила не только твою жизнь, она искалечила тебя самого, настолько, что ты воспроизвел ее в своем доме. Ты хотел, чтобы я любила только тебя, а теперь, когда ничего не получилось, готов меня уничтожить. Ну что ж, давай, только счастливее от этого ты не станешь. Мне жаль тебя, отец.
— Убирайся! — завопил Георгий. В углах его рта закипела пена. Жилы на шее угрожающе вздулись. Лицо побагровело. — Убирайся вместе со своим итальянским ублюдком. И будьте вы навеки прокляты! Чтоб вам не знать ни минуты радости на этом свете!
Виолетта с сожалением посмотрела на него. Как страшно, что они в одну минуту стали чужими друг другу. Она подавила в себе желание подойти к нему, приласкать, еще раз попытаться ему объяснить. Глядя в его безумные вытаращенные глаза, она поняла, что все бесполезно. Он по-прежнему слеп и глух. Она тронула Рикардо за руку, и они исчезли за дверью.
Георгий сидел в кресле, жадно хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Он позвал было охранника, чтобы приказать ему немедленно вернуть их, но голос не подчинялся ему. Из горла вырвался только клокочущий бессильный хрип.
Он услышал, как внизу хлопнула дверца машины, взревел мотор, заурчал, удаляясь, и все стихло. Она уехала, а он снова остался один.
Дрожащей рукой он нащупал выключатель лампы, повернул его, и комната погрузилась в серую, предрассветную муть. Он и не заметил, как прошла ночь, самая кошмарная в его жизни. Или нет. Была еще одна, много лет назад. Регина. Регина…
— Джи-Джи, — прошелестел в ушах ее голос. — Джи-Джи, я так люблю тебя.
— Регина, — прошептал он хрипло. — Я опять один. Все кончено.
— Все еще только начинается, Джи-Джи. Только начинается. Открой глаза.
Из неверного света зарождающегося утра и ночных теней соткалась гибкая женская фигурка. Маня к себе, она покачивалась перед ним. Рука в прощальном приветствии взлетела над головой, заклубились призрачные волосы. Она скользнула прочь и растаяла.
— Любовь сильнее смерти, — донеслось до него издалека.
— Регина! — Его крик взлетел над спящим домом и затих. Только чайки, проносясь над морем, ответили ему.