— Но у меня была принцесса, — напомнил Рауль. — У вас же — никого.
— Ко всему привыкаешь, — философски заверила Жанна, — в детстве мне казалось, что иначе и быть не может.
— Это противоестественно, — возразил он. — Птицы летают парами, рыбы плавают косяками, а в сердце что-то отмирает, если некого любить. У вас никого не было, дорогая? Ни кавалера, ни бойфренда? Ах да, я ведь понял это, когда поцеловал вас… Мне казалось, что я сжимаю в руках ледяную фигуру.
— Я не хочу говорить об этом. — Она отвернулась к иллюминатору, за которым царила сплошная беззвездная темнота. Было ужасно находиться в обществе девяноста пассажиров и тем не менее чувствовать себя наедине с опасным мужчиной. Мужчиной, который говорил недопустимые вещи, словно имел право шокировать ее, изъявлять ей сочувствие, заставлять ее сопротивляться и в то же время покоряться.
Жанна уже плохо понимала, кто она такая — нищенка в дорогой одежде с огромным изумрудом на пальце. Что с ней будет, как сложится ее жизнь?
— Вы сказали обо мне Рэчел?
— Нет. — Он зажег сигарету, и ее огонек отразился в иллюминаторе. — Я сказал лишь, что возвращаюсь домой, и она не должна не о чем беспокоиться, — я добьюсь того, чтобы бабушка не лишила ее финансовой поддержки из-за глупого поступка Джойосы. На этот раз мы расстались без слез.
Жанна представила себе их прощание — поцелуи, страстные и нежные, а не насильственные. Над Жанной он просто издевался, а вот Рэчел — любил.
— Я рада, что вы сохранили это в секрете, дон Рауль. Я отнюдь не горжусь ролью, которую согласилась сыграть. Допустим…
— Допустим что, мисс Смит? — поддел ее Рауль.
— Джойоса может вернуться в Эль-Амару.
— Вряд ли. Разве я не говорил вам, что она считает меня злобным шейхом? Это ее пугает.
— Я тоже вас побаиваюсь!
— Почему, Жанна? Меня интригует ход ваших мыслей. У меня злое лицо?
— Вы… вы слишком хорошо знаете людские слабости и пороки, — растерялась Жанна.
— Вы хотите сказать, что я вижу людей насквозь?
— Несомненно.
— Вот тут вы ошибаетесь. Я не понимаю вас до конца, Жанна. Мне никогда не встречались молодые девушки-сироты, похожие на засыпанную снегом гортензию. Интересно, как на вас повлияет наше солнце? Вы под ним расцветете или завянете? — Рауль улыбнулся, но его темные глаза остались серьезными. — Поймите, то, о чем я вас прошу, совсем не так ужасно, как кажется. Я прошу вас притвориться милой девушкой, в сердце которой нет для меня места. Вам должна понравиться эта роль. Будет вполне естественно, если вы станете демонстрировать безразличие к навязанному жениху. Вам легко дастся эта роль. О! Как сверкнули голубые глаза! И не от негодования, а от изумления. Вы правда удивлены моей прямотой? Я ведь испанец, не забывайте.