Не хочу…
Тяжело тебе придется, девочка, с таким-то характером… Хотя… может, со Стефанией будет не так уж плохо? Малышка несомненно не приучена держать свой нрав под контролем, и явно не боится получить за это наказание. Может… Лина вздохнула.
— Послушай, детка, я… не хочу тебе врать. Я должна тебя тренировать, это так.
— Угу.
— Но… — как бы спрятать горькое лекарство в сладкой оболочке? — Но с чего ты взяла, что это скучно?
— Ага-а… — в голосе малявки, все таком же обиженно-недоверчивом, проскользнули первые нотки надежды.
— А как ты думаешь… почему у меня так хорошо получается танцевать?
— Потому что тебя учили!
— Только поэтому? — поддразнила девушка, быстро сбрасывая туфли на шпильках.
— Что ты делаешь? — изумился любознательный ребеночек.
Но Лина только загадочно приложила палец к губам, как бы невзначай оглянувшись на дверь. Диана тихонько ахнула и быстро зажала себе рот — по-детски, обеими ладошками. Светлые глаза ребенка радостно просияли.
Лина быстро покопалась в сумке, достала дисковую коробочку и установила на подоконнике. Коробочка пискнула, и девушка торопливо отобрала нужную мелодию. Вот… эта подойдет.
— На диван! — скомандовала феникс, и вредная подопечная безропотно исполнила приказ. Соскочила обратно, быстро-быстро схватила с пола три мягкие игрушки, покидала на диван, затащила туда же несопротивляющуюся Минни и пискнувшую Макси.
Девочка ждала зрелищ.
Ну что ж, малышка… считай, тебе повезло.
Лина встала в центре комнаты… на пробу тряхнула головой… нет, волосы не удержатся… ну и пусть.
Тряхнуть еще раз, освободить темно-каштановую волну, ощутить знакомую легкость, пьянящую беззаботную радость… и поднимающуюся откуда-то из глубины волну тепла…просто жара.
Коробочка запищала, подстраивая звук, и Лина замерла. Голова чуть склонена к плечу, левая рука у груди, правая чуть наотлет… В этот миг каждый видит в танцовщице свое: кто-то цветок, кто-то статуэтку, кто-то — сжатую пружину, а кто-то — замершую на взлете, птицу готовую в любой миг рвануться прочь.
И зазвучала музыка.
С первыми тактами замершее тело ожило: под нарастающий гитарный перезвон гибкая фигура взметнула на головой изящные смуглые руки. В ладонях прорезался серебряный блеск, в глазах — колдовской огонь, и манящая, неодолимо притягательная улыбка расцвела на ярких губах….
И первый нож, сорвавшись с нежных, таких маленьких с виду ладоней, серебряной каплей уходит в стену.
Фуэте… фуэте…
Восторженный ах малышки.
Второй нож рвется с рук, пляшет меж ладоней, к нему присоединяется второй, они пляшут, пляшут, скользя по коже, серебристой змейкой извиваясь у лица… и порхают над головой…