— Чертовски, я бы сказал, холодно для этого времени года, — проговорил он, и миссис Фартинг сдержанно кивнула, словно желая сказать: «Я бы выразилась иначе, но чувства ваши мне понятны».
Случайный свидетель этой сцены, наверное, решил бы, что приехавший человек и миссис Фартинг встречаются не впервые. Об этом можно судить хотя бы по тому, как вдова слегка кланяется, словно намекая на то, что впереди ожидается нечто большее, а джентльмен бросает на нее взгляд, который можно истолковать следующим образом: «Я в жизни не проявил бы такую бестактность, как сделать вид, будто не знаком с вами». Это впечатление усиливается в мрачном коридоре, освещаемом единственной лампочкой. Здесь джентльмен, отклонив предложение миссис Фартинг выпить чего-нибудь, пристально смотрит на нее и высказывает надежду на то, что пациентка, юная дама, хорошо провела день.
— Неплохо, сэр, — заверяет его миссис Фартинг. — Мне по крайней мере пожаловаться не на что.
— Вела себя тихо? — продолжает расспрашивать гость.
— Тихо, сэр, тихо. Разве что раз-другой забеспокоилась, но я с такими вещами не мирюсь, сэр, и всегда прямо ей об этом говорю.
— Ах вот как, забеспокоилась? — Голос джентльмена звучит теперь тихо, почти неслышно и очень доверительно.
— Заплакала, сэр! Принялась расхаживать комнате! Не отвечала, когда к ней обращались! — Миссис Фартинг перечисляла эти грехи так, будто каждый из них заслуживал свидания с мистером Кетчем на Снежном холме,[9] в присутствии толпы зевак.
— В самом деле? Что ж, весьма признателен вам, миссис…
— Фартинг, сэр, — живо подхватывает миссис Фартинг, словно давая понять, что правила этой игры она знает назубок. — Не соблаговолите ли зайти в дом, сэр?
Джентльмен следует приглашению. Дверь в гостиную закрывается за ним. Миссис Фартинг на секунду задерживается перед ней, как дуэнья, пытающаяся сообразить, что же это такое задумали молодые люди, затем тяжелым шагом направляется на кухню, рассудив, что остальное ее не касается, как оно на самом деле и есть. Через какое-то время дверь в гостиную со скрипом открывается, джентльмен и его спутница — лицо ее почти полностью скрывает шаль — садятся в экипаж и уезжают (сейчас уже очень поздно и почти все близлежащие дома погрузились во тьму). А миссис Фартинг покидает наш рассказ и возвращается в запутанные и печальные анналы Тайт-стрит.
— Мистер Дикси покажется тебе чрезвычайно своеобразным господином, — сказал Данбар, поднимая воротник пальто, чтобы защититься от моросящего дождя.
— Своеобразным? — Дьюэр покатал слово во рту и наугад шагнул вперед. — В каком смысле?