Потом он снова пригнулся, с проворством ласки шмыгнул через дорогу и, очутившись на открытом пространстве, бросился между деревьями и пнями на землю. Полежал, не шевелясь, слившись с землей, затем пополз от дерева к дереву в сторону Малого лагеря. Осторожно приподняв нижнюю проволоку ограды этой части лагеря, человек прополз под ней. Теперь он достаточно далеко отошел от вышек, чтобы с большей уверенностью пробираться между отхожими местами за бараками, между всяким хламом и бочками с отбросами к шестьдесят первому бараку. Тесно прижавшись к стене барака, он осторожно нажал дверную ручку и отворил дверь лишь настолько, чтобы протиснуться внутрь.
Ночь была безветренной, и человек не стал закрывать дверь. Он постоял у входа, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Затем постарался сориентироваться. Вон там стеклянная перегородка. К ней и прокрался заключенный. Дверь не была затворена плотно. Он шмыгнул внутрь. На койке спал Цидковский. Три его помощника лежали на сенниках прямо на полу. Цидковский храпел. Прикорнув за его спиной, спал ребенок. Осторожно, останавливаясь после каждого шага, пробрался заключенный мимо спящих санитаров. Дойдя до Цидковского, он бережно просунул руки под ребенка и поднял его. Это было проделано так ловко, что мальчик даже не проснулся. Бесшумно, как кошка, пришелец покинул со своей добычей барак. Дверь он за собой притворил.
Выбравшись наружу, он помедлил, размышляя. Мальчонку надо было разбудить, чтобы он не испугался и, боже упаси, не закричал. Слегка потряс он спящего крошку. Тот проснулся, чуть слышно вскрикнув от испуга. Заключенный быстро закрыл ему рукой рот и стал говорить успокаивающие польские слова, качая ребенка и нежно прижимая к себе. Заметив, что происходит что-то необычное, смышленый малыш догадался об опасности и вел себя тихо. Польские слова, которые человек произносил с сильным русским акцентом, оказывали свое действие. Мальчик обвил ручонками его шею так, как показал заключенный, и крепко держался за нее. Мужчина прижал малютку к себе, пригнулся и беззвучно удалился.
Сгорбившись еще сильнее, чем раньше, возвратился Розе через какой-нибудь час в камеру. Конвоировавший его ночной дежурный усмехнулся, глядя на эту жалкую фигуру.
Не взглянув на Пиппига, прокрался Розе на свои сенник и заполз под одеяло, с отвращением думая о своем малодушии.
Клуттиг внезапно проснулся — громко звонил телефон у его постели. На проводе был Гай. Еще не проснувшись окончательно, слушал Клуттиг его трескучий голос.
— Алло! Эй вы, дурачье! Забирайте своего еврейского ублюдка из шестьдесят первого барака в Малом лагере.