- Оставляй! - Виктор отмахнулся рукой. Ничего страшного от знакомства с парой новых песен он не ожидал. Станет композитор Петров известнее на пару недель раньше, чем ожидалось. Вот и всё. Да народ ухватится за новые песни, что тоже неплохо.
Лейтенант умчался обратно. Петров допел про берёзы. Репродуктор на несколько секунд смолк, чтобы затем выдать новую песню, но уже без музыки.
"Выйду ночью в поле с конём.
Ночкой тёмной тихо пойдём.
Мы пойдём с конём по полю вдвоём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём."
Голос нарастал, пристроился к нему ещё один, затем ещё... Вскоре весь хор перешёл к третьему куплету, старательно выводя: "Я влюблён в тебя Россия, влюблён!"
Звенящая тишина на улице встретила окончание песни.
- Слава тебе господи, дожили! - Раздался голос со стороны рабочих. - Про Россию вспомнили! Глядишь, ещё и русским разрешат называться?
Виктор повернулся. Крестился пожилой токарь с Колькина завода, присоединившийся к ним ещё в начале проверки.
- Да, оно всегда так, Митрич. - Отозвался на его возглас приятель Кольки Лёшка Замятин, так хорошо изображавший шпану. - Как работать или воевать надо, так всегда про русского Ваньку вспоминают! - Лёшка повернулся к Браверманну. - А как заседать, так всё больше Абрамы требуются! Правда, Моисей?
Браверманн поморщился в ответ на это высказывание, глянул по сторонам и добавил:
- Ты, Замятин, потише с языком то! А то донесёт кто-нибудь, проблем потом не оберёшься!
- А кто донесёт? Ты что ли?
- Я не донесу! - Отозвался Браверманн. - И ты это прекрасно знаешь. Но всяких людей вокруг хватает, так что ты поосторожнее с такими утверждениями.
- Ты, Моисей, неплохой мужик. - Продолжил развивать мысль Лёшка. - Оттого мы с тобой и сидим в одной компании.
Виктор присмотрелся. Компания Колькиных сослуживцев была немного навеселе. За спиной Замятина пряталась пустая бутылка, а в руке парторга скрывался стакан, который он, в конце концов, опрокинул в себя, занюхав рукавом.
Виктор покачал головой. На национальности делимся, а привычки у всех одинаковые.
- Но скажи мне, Моисей, ты в каком году в партию вступил? - Замятин направил указательный палец в сторону парторга, немного помолчал и сам себе ответил. - В тридцать пятом! А Мирошкин партейным стал ещё в двадцать восьмом!
Браверманн согласно кивнул головой на это утверждение.
- А кто у нас освобождённый секретарь? - Лёшка покачал пальцем перед лицом парторга. - Ты, товарищ Моисей Соломонович. А Мирошкин как стоял у станка, так и стоит.