Он слегка подвинулся, оттесняя ее от двери.
— Были ли у вас еще встречи с Немезидом? Что вы можете сказать о вашем опыте общения с новым героем города?
Она чувствовала, что воля ее начинает слабеть. Хуже того, она понимала, что Чак именно на это и надеется.
— Ничего, что могло бы соперничать с вашими выдумками. А теперь, пожалуйста, посторонитесь, я занята.
— Но не слишком заняты, чтобы общаться с Гейджем Гатри? У вас роман? Бешеный любовный треугольник, не так ли? Немезид, вы, Гатри?
— Займись чем-нибудь другим, Чак, — посоветовала Дебора и оттолкнула его локтем.
Едва она успела усесться за стол обвинителя и раскрыть портфель, как в зал суда вошли присяжные. Дебора с адвокатом два дня выбирали их кандидатуры, и она была удовлетворена сочетанием полов, рас и стилей жизни. И все же ей придется убедить этих двенадцать мужчин и женщин, что пара проституток заслуживает справедливости.
Слегка повернувшись, она внимательно посмотрела на двух женщин в первом ряду. Обе последовали ее указанию и оделись скромно, с минимумом косметики и лака для волос. Она знала, что они сегодня предстанут перед судом точно так же, как человек, обвиняемый в нападении и побоях. Две молодые красивые женщины, похожие на студенток колледжа, держались вместе. Дебора ободряюще улыбнулась им. За столом защитника сидел Джеймс П. Слейгерман. Ему было тридцать два года, потрясающе красивый блондин в темном костюме с галстуком. Он выглядел именно тем, кем хотел — молодым руководителем. Его служба сопровождения была полностью законной. Он платил налоги и занимался благотворительностью.
Первый долг Деборы — убедить суд присяжных, что он просто уличный сутенер, наживающийся на продаже женского тела. Пока она этого не сделает, у нее нет никаких шансов обвинить его в избиении девушек.
Когда судебный пристав объявил о появлении судьи, весь зал встал.
Дебора произнесла краткую вступительную речь, обратив внимание суда на представленные факты. Она не старалась ослепить суд, поняв, что это стиль адвоката. Вместо этого она говорила предельно просто, не делая нажима на детали.
Она начала прямой допрос, вызвав врача, лечившего Марджори Ловиц. С помощью нескольких коротких вопросов установила степень тяжести увечий, полученных Марджори в ту ночь, когда они с Сюзанной Макрой были привезены в больницу на «скорой». Ей хотелось, чтобы суд услышал про сломанную челюсть, подбитые глаза, сломанные ребра до того, как она предъявит фотографии женщин, сделанные в ту ночь.
Она медленно и осторожно выспрашивала техническую сторону дела у докторов, сотрудников скорой помощи, полицейских, социальных работников. Ловко парировала выпады своего оппонента. К полуденному перерыву основная работа была выполнена.