Но существовал небольшой нюанс — ихтиофауна нашего водоема была бедна рыбой, но богата всеми остальными тварями. Там мирно жило семейство крикливых лягушек, по соседству обитали саркастического вида тритоны, плавали какие-то гуттаперчевые змейки. По ровной поверхности пруда, на зависть Плющенко, удивляя скоростью и техникой, скользили водомерки. В середине пруда, где-то глубоко под водой, кто-то периодически отчаянно пердел, отчего на поверхности воды вздувались разнокалиберные пузырьки. Нас это всегда настораживало и влекло. По одной из версий, это сам старик Нептун обожрался с утра гороха и некультурно хамил прямо в воду, по другой — это дышали большие рыбы, хотя рыбу размером больше детской ладошки там не видели ни разу. Была еще версия, ее выдвинул один умный мальчик в очках: пузыри — это не что иное, как болотный газ.
Мальчик был с позором изгнан с берега, чтобы не нес всякую ахинею перед авторитетными пацанами и не мацал своими предположениями красивую легенду про большую рыбу.
Периодически к нам подсаживались местные дядьки, судорожно закидывали снасть в воду, потом лезли в сумочку и доставали из нее рыбацкие принадлежности: бутылку водки, стакан и помидор.
Пока мы ловили рыбу в пруду, дяди ловили кайф на берегу. Люди они были спокойные и после водки весьма рассеянные, потому через раз забывали свои удочки. Рыбалка для них заканчивалась намного раньше, когда после полбутылки они переставали следить за событиями на воде, а черви, почуяв глоток свободы, стремительно перебирая телами, разбегались в разные стороны. Умирать они не хотели.
…В этот раз ко мне подсел худощавый, похожий на уважаемого Дуремара дядька. Поинтересовавшись, как клев, дядька не стал мучиться с удочкой, а сразу полез в сумку.
После первой ему похорошело и потянуло на поговорить. После второй я узнал нюансы окучивания помидорных кустов, а после третьей мне открыли страшную тайну: это не просто какой-то там дядька, а это самый настоящий мастер спорта по велогонкам.
Я, почуяв надвигающуюся жопу, покосился на свой велик. «Кама» — кто помнит, были такие велосипеды — грустно лежала в траве и со страхом смотрела на нас белым, закрепленном на руле катафотом.
— А давай я покажу тебе класс?! — с каким-то подозрительным энтузиазмом воскликнул мастер спорта. Я удивился подобному предложению.
— А может, не надо? — Мне было жалко велик, тем более что, несмотря на худобу, этот мастер был ростом с кипарис и весил, наверное, как беременная слониха.
Но мастера уже было не унять. Шевеля своими волосатыми пальцами перед моим носом, он конспективно поведал о своем героическом спортивном прошлом. Между словами «пересекаю финишную черту» и «прищемил яйцо сиденьем» мастер пустил ностальгическую слезу, накатил еще соточку и укрепился в своем решении вспомнить молодость.