— Ничего не понимаю,— удивленный возглас подполковника ФСБ прервал мои мысли.— Поему холод? В городе ведь все горело?
— Это кто вам сказал? — старик встрепенулся.
— Однажды повстречался мне один свидетель… — я пришел на помощь приятелю.— Местный он, из Ильичевки. Рассказывал, что Троицк был покрыт куполом плотного и яркого огня, будто сам воздух горел.
— Любопытно,— кивнул Серебрянцев.— А что он еще говорил?
— Да вроде бы все… — я пожал плечами.— Через несколько дней огонь исчез, и город предстал таким, каким мы его видим сейчас.
— Не думаю, что это можно назвать огнем,— Даниил Ипатиевич говорил то ли для нас, то ли просто рассуждал вслух.
— А что же? — Блюмер нахально протиснулся поближе к пожилому ученому.
— Свечение ионных потоков. Портал.
— Что?! — эхо от моего возгласа отправилось гулять по пустынным лабораториям.
— Город побывал где-то… — пояснил старик.— В каком-то другом мире. Я в этом полностью уверен.
От слов Серебрянцева по спине поползли мурашки. Сразу вспомнилась давешняя прогулка по кажущимся нереальными, рожденными в кошмарном сне улицам. Черный город посреди черной пустыни. Если он стал таким за несколько дней, проведенных в чужом мире, то как же тогда должен выглядеть сам этот мир? Наверное, ад… настоящий ад, место, в котором гнездится весь ужас вселенной, где обитают невиданные монстры.
Сознание сразу зацепилось за слово «монстры» и выдало их портрет. Трехметровые грязно-зеленые шестилапые ящеры. Передняя часть их омерзительного чешуйчатого туловища поднято вверх как у кобры. Оно высоко вздымает над землей две тонкие, словно змеи, хватательные конечности и маленькую голову, которая, казалось, состоит только лишь из чудовищной кровожадной пасти и двух огромных желтых фасеточных глаз. Кентавры! Именно кентавры приходят к нам из параллельного мира. Может даже именно из того, в котором побывал Троицк. Интересно, знает ли что-нибудь об этом Серебрянцев?
Спросить я не успел. Мы уже спустились на первый этаж и оказались в широком коридоре, ведущем в соседний корпус. Здесь, как и везде, пол был устлан ковром из битого стекла вперемешку с кусками штукатурки. Около стен валялись обрывки почерневшей минеральной ваты и покореженные оконные профиля. Однако я отметил это лишь краем глаза. Все мое внимание было сосредоточено на кое-чем ином. На одной из стен, прямо поверх трещин и выбоин черной краской было написано: «Отыщи Джулию». Увидев эту надпись, я остановился. Что-то в ней было. Она чем-то меня затронула. Нет, не сам смысл. С Джулией я знаком не был и искать ее конечно же не собирался. А вот большие печатные буквы… стиль, в котором они были написаны… Где-то я уже видел этот небрежный размашистый почерк.