Клюева и впрямь здорово приложило по затылку, а Ертаева и Нестерова сорвало, и они повалились на пол. Однако Мурат тут же вскочил, отпихнул обхватившего голову прапорщика и молниеносно задвинул засов на люке.
— Все! — в изнеможении выдохнул казах.
В наступившей вдруг тишине был слышен лишь бешеный стук наших сердец да невнятное поскуливание раненого Блюмера. И больше ничего, ни снаружи, ни изнутри.
— Они что, ушли? — наконец сумел выдавить из себя Соколовский. — Все ушли?
— Похоже, — Ертаев продолжал стоять под люком и прислушиваться.
— Чего тут слушать? — я стал подниматься на ноги. — Вон приборы наблюдения. Кажется кое-какие все еще целы. Ты возьми да погляди.
Это была правда. Сто шестьдесят пятых ТНП, установленных в крыше корпуса, больше не существовало. Зато два перископических ТНПО-115 над правой бронедверью все еще годились для наблюдения. Мурат тут же прильнул к окуляру одного из них.
— Вроде никого, — доложил он после нескольких секунд изучения обстановки.
— Вроде... — пробурчал Леший, пробираясь из водительского отделения. — Сейчас сам погляжу. — Тут подполковник опомнился. — Эй, бродяги, чего стоите? У нас полно раненых. А ну, перевязать всех, живо!
— Что с Даниилом Ипатиевичем? — подала голос Лиза.
Она по-прежнему сидела на полу. При помощи Соколовского девушка смогла подтянуть к себе брата, белобрысая голова которого теперь покоилась у нее на коленях.
— Мурат, старика в первую очередь, — Андрюха начал очень громко и властно, но в конце фразы понизил голос практически до шепота. Именно этим полным горечи и досады шепотом он и добавил: — Если, конечно, жив, ученый наш.
В этом его «наш» проявились те чувства, которые мы все, без исключения, стали испытывать к этому человеку спустя всего несколько часов знакомства. Если попробовать над ними размышлять, начать их перечислять, то получится длинно, сбивчиво и витиевато, а главное — все равно не точно. Но Загребельный сделал все по-иному. Он подобрал одно слово, которое не объясняло ничего и вместе с тем все — «наш». Наш и точка!
Вторым в списке тяжелораненых стоял Сергей Блюмер. Но он молчал, скулил, но молчал. Наверное понимал, что попадись он сейчас под горячую руку, то из груза «триста» легко мог превратиться в «двухсотый». Поэтому, забившись в дальний угол, аспирант оторванным куском своей рубахи сам пытался остановить кровь.
— Костя, займись! — Леший кивнул в сторону Блюмера. — Антибиотиков не жалей. Возьми из всех аптечек. Видал ведь, эти твари сплошная гниль и зараза.
— Что делать-то будем, командир? — пробираясь к Блюмеру, поинтересовался капитан.