Ничего хорошего.
Поля — направо, сеть — налево
«Монблан» встал на рейде Галифакса день в день, минута в минуту. Ле Медек поздравил себя: первый отрезок дальнего пути пройден без происшествий. Связавшись по радио с представителями Британского адмиралтейства и доложив о прибытии, он получил приказ сняться с якоря завтра, 6 декабря 1917 года, в 8 часов утра и проследовать через проход Тэ-Нарроуз в бухту Бедфорд, к пирсам Ричмонда, северного пригорода Галифакса.
— Делать им нечего, — проворчал капитан «Монблана».
По его разумению, раз уж команде все равно нельзя покидать судно, разумнее было оставаться на внешнем рейде и здесь дождаться, когда караван выйдет из бухты и направится в океан. Однако спорить с военным ведомством смысла не имело — эти чинуши не привыкли отказываться от принятых решений. Бюрократия — та же ржавчина, что глодает корпуса кораблей, от нее нет спасения.
Уточнив у первого помощника, во сколько прибудет лоцман, Ле Медек спустился в каюту, где его ждала бутылка отличного ржаного виски.
Утро следующего дня выдалось туманным, однако лучи солнца быстро разогнали призрачную дымку над водой, открыв взорам картину, ради которой сюда не раз приезжали художники-маринисты. Берега залива с одной стороны были усыпаны маленькими, будто игрушечными домиками городка Дартмут, берег противоположный занимала центральная часть Галифакса. Красота!
Вот от причала отвалил катер, и вскоре на «Монблан» поднялся лоцман — высокий мужчина в брезентовом дождевике и фуражке с черным лаковым козырьком.
— Фрэнсис МакКей, — представился он. — Ваш лоцман, сэр.
Ле Медек пожал ему руку и распорядился поднять якоря. Тут же застучали зубья гигантских шестерен и толстая якорная цепь стала наматываться на стальной барабан.
— Самый малый, — сказал Ле Медек, и старший помощник, доводя команду до машинного отделения, повторил приказ капитана в раструб переговорного устройства.
«Монблан» вздрогнул и через несколько минут уже осторожно, со скоростью 4 узла, двигался по проходу Тэ-Нарроуз.
— Лево руля.
Теперь распоряжался лоцман. МакКей был сосредоточен, каждый его жест свидетельствовал, насколько он напряжен. Задача, стоявшая перед ним, была из привычных, но от этого она не становилась более легкой. Фарватер был узким и извилистым, справа ограниченный минными полями, слева — металлической сетью, которая, по идее, должна была воспрепятствовать проникновению в бухту кайзеровских подводных лодок.
— Право руля.
Не более чем в полумиле по борту проплыл величественный силуэт английского крейсера «Хайфлауэр». Недалеко от «собрата», только ближе к берегу, стоял на якорях канадский крейсер «Найоб». На рейде и у причалов вообще было множество судов, большинство из которых и должны были составить «европейский» конвой, однако фарватер был чист, как то и обещали представители адмиралтейства.