Понимание того, что наше с сестрой благополучие целиком и полностью зависит от моей способности переставлять свои ноги, была единственной причиной, которая заставляла меня как-то держаться.
— Вам нужен отдых.
Вашему телу необходимо восстановиться, из-за всего того, через что Вам пришлось пройти.
У Вас с Вашей подругой — он кивнул в сторону кровати, на которой лежала Джорджия, — юыл довольно насыщенный вечер.
Отдыхайте и восстанавливайте свои силы, или Вам, в конечном итоге станет еще хуже.
Он махнул рукой в сторон Жюля и, понизив голос, сказал.
Вы можете отвечать мне, кивая или качая своей головой.
Должен ли я позволить Вам покинуть клинику с этим человеком?
Мне стало понятно, каким опасным Жюль казался окружающим в своих остроносых ботинках, кожаных штанах и в своем темном многослойном защитном одеяние.
Я прошептала, — Это был не он.
это друг.
Доктор на мгновение посмотрел мне в глаза, и потом, наконец, кивнул мне и разрешил отойти от его стола.
Пока Жюль разговаривал с врачом и протягивал ему деньги за оказанное личение, я прошептала, — Винсент?
И тут же послышался ответ, — Да.
— Ты был здесь всё время?
Как я мог оставить тебя в такое время?
Я закрыла глаза и попыталась представить как он обнимает меня.
Мы вернулись к ним домой. Такое ощущение, что мы попали в генеральный штаб после сражения.
По всему дому были слышны приглушенные перемещения из комнаты в комнаты, как люди ходили туда сюда и помогали, в основном, с обработкой ран.
Я объяснила Джорджии, что нам придется провести ночь в доме у Винсента.
Мы не можем вернуться к себе домой в таком виде.
Я отвела её наверх и помогла ей улечься в кровать Шарлотты, подозревая, что тело Люсьена всё ещё горит в комнате Винсента.
Хотя даже, если это было уже не так, я не могла себе вообразить, чтобы заставило меня вернуться туда, где произошла та кровавая бойня.
Всё еще молчаливая по причине шока, Джорджия тут же заснула, как только её голова коснулась подушки.
Моё плечо снова начало гореть, как только анестетик закончил своё действия, который мне вкололи, когда зашивали рану.
Я направилась вниз по лестнице на кухню, чтобы запить водой таблетки от боли, которые мне выписали.
Больно? Прозвучал голос Винсента в мой голове.
— Не особо, — солгала я.
Жюль прошел через вращающиеся двери, уже больше похожим на себя, в рваных джинсах и, облегающей тело, футболке.
Он одарил меня улыбкой, в которой читалось, и нежность и уважение.
— В доме собрание, — сказал он.
— Жан-Батист хочет чтобы ты была там.
— Он хочет? — спросила я, удивившись.
Жюль кивнул и подал мне чистую футболку.