Устраиваясь поудобнее, Сесил облокотилась на Рэнда и, подняв стакан, произнесла тост:
— Не будем отставать от жизни, Кёрси!
Капля вина, выплеснувшись из стакана, покатилась по ее груди и повисла на соске.
— Будь что будет, — прошептал он, не отрывая взгляда от повисшей капли. Поставив поднос на пол и положив ей руки на бедра, Рэнд склонился к ее груди и слизнул соблазнительную каплю.
Сжав в руке свой стакан и закрыв глаза, она улыбнулась и опустилась пониже на подушки.
— Мне нравится, как ты это делаешь, — прошептала она.
— Правда?
Вместо ответа она макнула палец в стакан и намочила вином другой сосок. Рэнд жадно припал к нему. Томительная дрожь пробежала по телу Сесил.
Поставив стакан на тумбочку, она привлекла Рэнда к себе. Теплая тяжесть его тела накрыла ее такой всепоглощающей волной, что от полноты ощущений все ее существо блаженно затрепетало. Мягко вороша пальцами волосы Рэнда, она поняла, что из всех импульсивных решений, какие она принимала в своей жизни, это решение оказалось самым прекрасным.
— Рэнд?
Его неразборчивое «угу» прозвучало где-то возле ее талии, и она усмехнулась.
— Джек тебе сегодня звонил?
Рэнд приподнял голову.
— Насчет крестин двойняшек?
— Ну да.
Он потерся щекой об ее живот.
— Помнится, он что-то говорил об этом. А когда крестины?
— В воскресенье, бестолковый, — сказала она, вороша его шевелюру, — в девять ноль-ноль. И, уж пожалуйста, не опаздывай. Я собираюсь устроить поздний завтрак после церемонии. Ты не против?
— Угощение будешь заказывать?
Сесил удивилась.
— Нет, я думала устроить семейный завтрак. Позаимствовала у своей матери несколько идей, например подать сосиски и шпинат, маленькие булочки с черничным вареньем и сыр. В одном журнале я видела фото детской люльки, вырезанной из арбуза и наполненной свежими фруктами. Такая люлька должна стоять посреди стола.
Поскольку он ничего не ответил, она подняла его голову за волосы и заглянула в глаза.
— Не вижу энтузиазма.
Энтузиазм? Вот уж нет. Слишком свежи были в его памяти сгоревшие гамбургеры, чтобы испытывать энтузиазм в отношении ее кулинарных способностей. Но, посмотрев ей в глаза, все еще затуманенные страстью, он решил не обижать ее и сделал дипломатический ход:
— Ты думаешь, у тебя будет время на приготовления? Ты же будешь на церемонии в церкви, и вообще… — Он умолк.
— Ты считаешь, что я не сумею все это приготовить? — спросила она, подмигнув ему.
Рэнд заставил себя сесть.
— Конечно, дорогая, ведь ты же…
— Хватит, Кёрси, — произнесла она с раздражением, вылезая из постели. — Могу тебя заверить, что для меня приготовить завтрак на двадцать человек — сущий пустяк.