— Я и не виню… во всяком случае, намеренно. Но она будет постоянным напоминанием. — Стефани положила ладонь ему на руку, надеясь, что ласковое прикосновение облегчит резкость ее признания. — Прости меня, Уэйд. Прислушайся к моим словам. Я бы никогда не сделала ничего, что может причинить тебе боль. Но и лгать я тоже не желаю. Твоя дочь представляет для меня проблему, и я не могу обещать, что… сумею принять ее.
— Но ты даже не знаешь Меган, — произнес он в отчаянии. — Если ты познакомишься с моей дочерью, проведешь с ней какое-то время, может, она понравится тебе.
— В том-то и дело. Я не хочу знакомиться с ней. Пока не хочу, — быстро добавила Стефани и взяла его руки в свои. — Мы же только начали залечивать старые раны. Вероятно, со временем…
Уэйд вгляделся в ее лицо.
— Значит, это не окончательное «нет»? Я имею в виду, насчет того, чтобы выйти за меня.
— Это совершенно определенное «может быть».
Уэйд раздвинул колени и привлек Стефани к своей груди.
— С таким «может быть» я могу жить. — Улыбаясь, он убрал волосы с ее лица и уверенно произнес: — Она тебе понравится. Как только вы познакомитесь, уверен, вы отлично поладите.
Стефани бросила потрепанную книгу по ветеринарии в коробку с надписью «выбросить».
— Эй! — Нахмурившись, Уэйд потянулся и выудил ее обратно. — Ты не можешь избавиться от этого.
— Почему? Мне она не нужна, а библиотека не принимает книги в таком плохом состоянии.
Он разгладил рукой потертую обложку.
— Но для Бада она была как Библия. Перешла к нему от отца. Он постоянно пользовался ею.
Девушка нетерпеливо махнула рукой.
— Тогда забери ее себе. Тебе она пригодится больше, чем мне. — Встав на колени, Стефани достала еще одну стопку книг с полок и села сортировать их.
Уэйд недоуменно хмурился, не понимая, как она может быть такой равнодушной к тому, что принадлежало ее отцу, к книге, которую Бад ценил на вес золота.
Закончив с книгами, Стефани принялась за одежду. Открыв дверцы шкафа, она сняла груду вещей вместе с плечиками, на которых они висели, и бросила все на кровать. Взяв сверху рубашку, рассмеялась.
— О, бог мой. Ты помнишь это? — спросила она Уэйда. Спереди на рубашке были полоски и звезды, символизирующие американский флаг. — Бад надевал ее каждый год в День независимости, сколько я себя помню.
Уэйд поставил мешок с мусором, который собирался поднять, и подбоченился.
— Надеюсь, ты не собираешься ее выбросить?
Стефани озадаченно взглянула на него.
— А почему я должна ее оставить?
— Понятно. Ты избавляешься от всего, что принадлежало Баду, так? Он любил рубашку, он любил книгу… — Видя недоумение Стефани, Уэйд нетерпеливо провел рукой по волосам. Утром у него была стычка с Меган из-за того, идти ей на вечеринку или нет, и он все еще был расстроен. — Ты заметила, что никогда не называешь Бада «мой отец» или «мой папа»? Ты говоришь — Бад.