- А теперь скажи мне в лицо, что я тебе безразличен!
Ну, точно не безразличен… а вот сбежала б я от тебя сейчас на Северный полюс! Сжав губы, круглыми глазами уставилась ему в лицо.
- Ну что же нам с тобой делать? Как же тебе объяснить, Мариэ? Я не отпущу тебя больше! Ты - моя!
На мгновение отступил, вздернул мне подол чуть не к груди и притиснулся опять. Мысль, что подумает он о том, что я фигуряю в мужских труселях местного фасона вместо панталон до щиколоток, которые, как оказалось, полагается носить здешним барышням, уступила место ужасу, когда эти самые трусы одним движением сдернули вниз. Я забилась, как пойманная рыба, пытаясь отпихнуть его, дотянуться и укусить, хотя бы оцарапать. Сейчас я его ненавидела.
- Нет, Арвис, не смей!
Он не слушал. Рот прижался не к губам, а к сгибу шеи, заставив отклонить голову так, что вцепиться зубами мне было просто не во что, его левая рука удерживала мои скрещенные в запястьях руки над головой, прижимая их к стенке, правая делала что-то внизу. Штаны, что ли, расстегивает? Сволочь, сволочь какая!
- Нет! Ну не надо же! Я не хочу, слышишь, нет!!!
По щекам текли бессильные слезы. Сейчас он подхватит меня правой рукой под бедро, заставит закинуть его себе на талию, и всё случится. Не хочу!!!
Я завыла и задергалась. Как пойманный в капкан зверь, который готов отгрызть лапу, чтобы обрести свободу. Рука внизу пыталась протиснуться между сжатых бедер. Синяков наставит, гад! Но лучше синяки, чем… ненавижу!
Мысль, что делать, пришла внезапно. Дышать могу, рот свободен. Так чего жду? Набрала в грудь воздуха и завизжала со всей мочи на ультразвуке, чуть не оглохнув от себя сама, прямо ему в ухо. Мужчина отшатнулся, прижав ладонь к уху и выпустив мои руки. Я чуть не упала, запутавшись в трусах, и, волоча их на одной щиколотке за собой, рванула к двери. Тоже задвижка, не ключ! Хорошо! Хотя сейчас бы я ее головой проломила. Распахнула и, напоследок, уже в дверном проеме, бросила через плечо:
- Гад! Насильник! Ненавижу!
И кинулась к лестнице.
Где-то на третьей ступеньке я проснулась. В дверь стучались. Слышался голос Корэнуса:
- Иримэ! Иримэ! Что случилось?
Соскочила с кровати, бросилась к двери, отодвинула засов и с плачем повисла у учителя на шее.
- Иримэ, Иримэ, девочка, что произошло? Почему ты так выглядишь?
Выгляжу как? Обернулась к зеркалу.
Упс! Косынка куда-то делась. Платье наперекосяк. Ворот разодран. Из-под подола торчит что-то белое - трусы, что ли, на ноге висят? Волосы всклокочены - я ж терлась затылком о стену, мотая головой. И на шее наливается багровым здоровенный засос… жертва катаклизма, ага.