— Почти до десяти часов. Но там написано, что Питер убит около полуночи.
— Но у тебя нет никаких мотивов, и он не был твоим любовником. Думаю, Питер не был так глуп, чтобы заводить интрижку с родственницей по мужу, живущей в одном доме с его женой. — Неожиданно его глаза сузились. — Или было что-то, о чем ты мне не рассказывала?
Джози покачала головой, но под его настойчивым взглядом вспыхнула:
— Он сделал слабую попытку — однажды, — когда я переехала сюда жить.
— Ты хочешь сказать, после того, как ты похоронила Джереми?
Она кивнула.
— Господи, — пробормотал Алекс.
— Ну, его нельзя было назвать деликатным, несмотря на все его обаяние. Мы с тобой это прекрасно знаем. Во всяком случае, я попросила оставить меня в покое, и он прекратил свои пассы. Наверное, для него естественная реакция на новое женское лицо в его окружении, но это ничего не значило. Ты знаешь, каким он был. А может быть, в отличие от тебя, он не интересовался женщинами в возрасте.
— Бесчувственный и тупой, — поставил диагноз Алекс. Он наклонился, взял ее руки в свои и мягко потянул ее вверх, заставляя встать со стула. — Ты целый день просидела здесь взаперти, и твое воображение начало работать сверх нормы. Пойдем-ка прогуляемся. В саду еще цветут цветы, и там намного прохладнее.
— Нет. Мне еще нужно отправить все эти письма Эмили. И есть несколько посланий, которые надо ей показать, и…
Алекс прижал ее к себе и поцеловал, решительно прервав поток слов. Его губы нежно и настойчиво заставили ее забыть обо всем. Осталось только желание. Джози услышала тихий клокочущий звук, который издало ее горло, казалось, без ее участия, когда его руки сомкнулись вокруг нее и она почувствовала их силу. Неожиданную силу человека, который двигался с мягкой, ленивой грацией и отнюдь не выглядел атлетом.
— Не надо, — прошептала она. Ее губы при этом касались его губ. — Вдруг кто-нибудь войдет.
Он откинул голову назад и посмотрел на нее с легкой улыбкой.
— Джози, мы с тобой спим вместе уже два месяца. Ты серьезно думаешь, что в этом доме есть хоть один человек, который еще не знает о нас?
Эта мысль поразила ее.
— Но ведь не Эмили?!
Алекс засмеялся.
— Она узнала раньше всех, детка. От нее ничего нельзя утаить: старуха видит на милю в полной темноте.
— Но она ничего не сказала, — возразила Джози.
— А что она должна была сказать? Нам обоим больше двадцати одного, мы оба свободны. И несмотря на старомодную манеру одеваться и — иногда — соответственно вести себя, Эмили прекрасно понимает время, в которое мы живем. До тех пор, пока мы ведем себя прилично, ей не на что сетовать.