— Я быстро! — бросил он через плечо.
— Стой! — запоздало выкрикнул Бек.
Но сталкер уже скрылся в темном коридоре, а с улицы послышалась ожесточенная стрельба.
— Придурок! — Бек дернулся следом, однако сразу вернулся и принялся разъяренно метаться возле двери. — Я даже прикрыть его не могу!
С моего места коридор вообще не просматривался, и если честно, я была этому только рада. Если не видно мне — значит, не видят и меня. Глупая аксиома, но как ни странно в Зоне она часто срабатывает (закрытые глаза не в счет). Однако время шло, а Лом все не возвращался. Если он побежал за рюкзаком, то должен был давно вернуться. Конечно, мне наплевать, подстрелят вредного сталкера или нет, но лучше б он загнулся в конце экспедиции…
— Что он там делает? — спросила я шепотом.
— Снарягу с трупа срезает, — проворчал Бек, приподнимаясь на цыпочки и целясь куда-то вверх.
— Вот гады! — послышался отдаленный возглас Лома. — Гранату получите.
— Быстрей! Быстрей давай! — Бек едва ли не приплясывал возле дверного косяка.
Сталкер вернулся в комнату одновременно с взрывом брошенной им лимонки. Он волок два рюкзака — свой и подстреленного Ренегата.
— Зачем было так рисковать? — злобно прошипел Момент.
— За патроны, — буркнул Лом, зажимая рану на плече. — Знал бы, что боеприпасов будет так мало — свои бы взял.
— Старуха! — скомандовал Бек. — Обработай ему рану. Патроны это лишний вес, а мы и так немало тащим.
— Сдохнуть было бы проще! — возмутился упрямец, скидывая куртку.
Под защитой на нем оказалась замызганная рубаха, сама по себе представляющая угрозу для здоровья. Еще немного, и ее можно было бы ставить, а не класть, и грязь пришлось бы откалывать при помощи стамески.
Рана выглядела не такой уж и опасной. На мягких тканях предплечья виднелась неглубокая длинная царапина. Для жизни она представляла угрозу только в качестве места для заноса инфекции, в избытке гнездящейся на одежде.
— Не трогай. Я сам, — Лом сноровисто распустил завязки бандитского рюкзака, и вынул запаянную в синий целлофан аптечку. — Военная.
— Дай хоть перебинтую, — предложила я без особого энтузиазма.
— Я сам, — упрямо повторил Лом, разрывая упаковку.
— Сталкеры! Сдавайтесь! — вновь захрипел громкоговоритель. — Иначе хуже будет.
И сразу, словно в подтверждение весомости бандитских угроз, снаружи прогремел мощный взрыв. Брошенная Ломом граната, не шла с ним ни в какие сравнения. Разница как между хлопушкой и официальным фейерверком на день Победы.
Снаряд упал во дворе, но даже с нашей стороны вылетели остатки стекол, обдав нас с Моментом мелким крошевом осколков. Мне показалось, что по оклеенной засаленными обоями стене побежала одинокая трещина (впрочем, не могу с уверенностью утверждать, что ее там не было до этого). Похоже, сами бандиты тоже не ожидали подобного результата — едва грохот стих, улица наполнилась громкими воплями и жалобными стонами.