Изо всех сил тараща глаза, она дождалась, пока официант вновь подскочил к ней, вытряхнула на стол все свое богатство: две монеты по одному евро и несколько мелких и пятидолларовую банкноту. Официант что-то защебетал по-французски, но она только покачала головой и потрясла пустым кошельком.
Он недовольно нахмурился, но живо смахнул деньги в большой карман на фартуке. Аня засмеялась. Наверное, громко, потому что на нее стали оглядываться из-за соседних столиков.
Кое-как, путаясь в ногах и задевая стулья, она выбралась на улочку. Два противоположных потока все так же текли по ней. Толстые тетки в шортах, дети в панамках и смешных клоунских шляпах, молодые парни на роликах, девчонки в одинаковых форменных курточках, бабушки в розовых кофточках с дедушками в голубых рубашках поло…
Ей казалось, что все они хитро подмигивали ей, улыбались, словно понимали, что с ней произошло и даже что будет дальше, но не хотели ничего говорить. А-а, подумала она, наверное, им нельзя – это же секрет. Аня пошла в людском потоке, сама не зная куда. Ей было жарко и смешно.
Улочка вывела на небольшую площадку, совсем пятачок. По краям сидели и стояли люди с музыкальными инструментами. Мужчина с большим аккордеоном сидел на футляре от него и играл что-то очень знакомое. Рядом с ним стояла худая темнокожая девушка со скрипкой и тихонько подыгрывала. Парень с азиатской внешностью держал металлический треугольник и в такт бил по нему тонкой палочкой. Треугольник звенел.
На коврике сидел большой негр в трехцветной растаманской шапке, из-под которой торчали дреды. Перед ним стояли африканские барабаны, но он не играл, а слушал, сложив большие ладони на коленях. Рядом с ним сидела совсем белая, как негатив, девушка с востроносым птичьим личиком и играла на флейте, не совсем попадая в музыку, но с большим воодушевлением. Парочка – старик с развевающимися белыми волосами и девушка, закрученная в сари, – танцевала посередине площадки. Толпа вокруг фотографировала, аплодировала, время от времени кто-то бросал монеты в пластиковую красную миску, стоявшую перед аккордеонистом.
Аня обрадовалась, что она тоже может сесть и отдохнуть. Она плюхнулась напротив негра, упершись спиной в какую-то каменную тумбу. Сколько она так сидела, она не знала. Музыка плыла, и Аня плыла вместе с ней.
Приходили новые музыканты, Аня запомнила девушку-вьетнамку в длинном платье с разрезами и большой остроконечной шляпе. Вьетнамка встала у стенки и заиграла на какой-то диковинной гитаре – с длинным грифом и маленьким круглым тельцем. Получалось красиво. Куда-то пропали старик и девушка в сари, вместо них в центре площадки теперь танцевали две пары – пожилые туристы, все в одинаковых песочных шортах и ярких рубашках. Потом все что-то пели, Аня тоже подпевала, хотя и не знала этой песни… Фигуры музыкантов струились по воздуху, звуки то приближались, то удалялись, далеко-далеко звенел детский смех…