Если честно, он старался об этом не думать. Старый прием, с помощью которого он умел отгонять от себя все мысли, не срабатывал: не хватало одиночества. И вот что еще странно: казалось бы, после стольких лет, проведенных лишь с дорогой и самим собой, люди должны бы его утомлять, а то и раздражать, но ничего подобного не было. Даже когда они ехали достаточно медленно, чтобы можно было беседовать, они беседовали. То Франк пристраивался рядом и приставал с расспросами и разговорами, то неугомонный Илем, и уж тем более Лири. Отмалчивался только Кай, хотя вовсе не избегал компании, а Ори весело болтал со всеми.
И хотя Илем продолжал цепляться к Лири, его замечания были уже не такими едкими. Однажды, правда, он раздразнил девушку не на шутку, и она успела расцарапать ему всю физиономию, а он успел только поддать ей коленом под мягкое место, потому что его остановил Кай, а Диль обхватил принцессу обеими руками и оттащил подальше.
Однажды Диль невольно подслушал чужой разговор. Было стыдно, но он успокоил себя тем, что и Франк, и Илем понимали, что любой, проснувшись, может услышать их негромкие голоса.
– Не выспишься, – осуждающе бросил Франк.
– Ерунда. Я из тех, кому нужно мало сна. Правда. Не спится. Я в одеяле уже дырку провертел. Уж лучше посижу.
– И что так?
– Полнолуние, – вздохнул Илем. – В камере было окошко под потолком, узкое, но длинное, и я всю ночь наблюдал за луной. Лунищей, так точнее. Ползет себе, такая здоровенная, бледная, а я с нее глаз не свожу и думаю только о том, как мне с утречка руку рубить будут… И даже нахожу в этом немало хорошего – хоть болеть перестанет, ведь старательно ломали, чтоб побольше костей. Стал я тех пор нервной барышней, оказывается. Не могу нормально спать в полнолуние. Ну что, сейчас ты доволен своей командой? Согласись, после смерти Бирама и Хантела мы стали вполне дружны.
– Да, – неохотно согласился Франк. – Случается, когда плохое ведет к хорошему.
– Все еще не можешь простить себе Хантела?
– Себе?
– А кому ж? Это тебе следовало сделать, а ты жалостливым взглядам Диля и Кая поддался. Ты же понимал, что его надо убить. Ну вот я тебя и выручил. Не бойся, я не считаю, что ты мне чем-то обязан. Я заботился не о твоей репутации и не о миссии, исключительно о себе. Лучше я перережу кому-то горло, чем кто-то перережет горло мне.
– Ты много времени проводишь с Дилем, – невпопад сказал Франк. – Нравится он тебе?
– Ага. Хороший человек. Понимаешь? Никаких особенностей, никаких талантов, ничего выдающегося, но единственный, о ком я могу сказать так просто – хороший человек. Простой, незатейливый и добрый.