Через полчаса в приемную протиснулся смущающийся лейтенант, крикнул протяжно:
Товарищи! Военком приказал: которые непризывного возраста, — по домам, ждите особого распоряжения.
Было такое чувство, будто нам надавали по щекам. Я покраснел. Точно так, когда меня два года назад выставили из табачного магазина, хотя я и уверял, что хочу купить сюрпризную коробку отцу на день рождения. Грубый продавец сказал мне тогда: «А ну, проваливай отсюда, байстрюк. Молоко: на губах не обсохло, а туда же — цигарку ему сосать. Катись, пока по шеям не надавал».
— Я этого так не оставлю! — кипятился на улице Павка. — Как хотите, ребята, а я этого так не оставлю..
Вилька вытащил из кармана свежие вчерашние «Известия» и объявил:
— Спокойствие, мальчики, без паники. Мы все-таки что-нибудь смаракуем. А сейчас, чтобы охладить ваши оскорбленные головы, я почитаю газету.
Это была удивительная газета — мирная газета первого дня войны… Подготовка к выборам в народные суды… Война в Сирии… Происшествия: некий гражданин Лордкипанидзе сорвался с подножки поезда, но был спасен ловким проводником Буачидзе… В театрах — «Ромео и Джульетта», «Анна Каренина», концерт джаза Цфасмана… Какая-то фабрика принимает заказы на изготовление переходящих красных знамен… С глубоким прискорбием извещают о преждевременной смерти сотрудника артели Лурьи Семена Григорьевича…
Что за дичь! Очень интересно сейчас знать р счастливом спасении гражданина Лордкипанидзе. И что за глупое объявление о преждевременной смерти?! Будто бы смерть бывает и своевременная. «…С глубоким прискорбием извещают о своевременной смерти…» Чепуха. Ересь.
Эта газета вызывала странное чувство; я никогда не бывал за границей, но, наверное, нечто подобное испытывают те, кто впервые проезжают мимо пограничного столба: секунда — и они в новом, неведомом мире.
Ребята приумолкли — и они испытывали такое же чувство.
Уличный репродуктор загремел:
— Сводка Главного Командования Красной Армии за двадцать третье июня тысяча девятьсот сорок первого года…
Появились Шауляйское, Каунасское, Бродское и другие направления… Противник отброшен за госграницу… Уничтожено 300 танков… Захвачено около 5000 пленных… Противнику удалось потеснить наши части прикрытия и, заняв Кольно, Ломжу, Брест…
— Брест — это на границе, — успокоил Павка. — Ничего страшного. Странно, что про Варшаву — ни слова… Что же нам теперь делать, ребята?
Глеб предложил разбиться на четверки. Так легче пробиться к начальству, пристать к эшелону.
Тут же сформировали три группы. Нашу группу пожелал возглавить Павка. Тарас Колесниченко, белобрысый здоровяк, взял на себя вторую. Группа Витьки Зильберглейта выглядела несчастной — сердечники и прочие нестроевики; нам было стыдно смотреть им в глаза. Каждому ясно, что ее создали нарочно, абы отвязаться.