Чтобы ему было удобней, она чуть раскинула ноги, а потом положила одну ногу ему на спину.
Он весь дрожал от желания. Джина испытывала и страх, и покорность, и восторг. Ей еще никогда не приходилось вызывать в мужчине такой трепет. Познать власть, которой обладаешь, — это ведь чудесно!
Словно во сне, Боб Морган совершал тот магический ритуал, который известен мужчинам еще с глубокой древности, известен всем без исключения на земле. Так же, как и она, сбросившая с себя полотенце, он с легким сердцем расставался со стыдливостью.
Джина вела себя без малейшего намека на страх и неуверенность. Теперь ей представилась возможность прикасаться к нему где угодно.
Она гладила его спину, сжимала ладонями его узкие бедра, поглаживала их покрытую волосками внутреннюю поверхность. Слыша постанывание Боба, она улыбнулась.
Она занималась своими робкими исследованиями, а он медленно распалялся, поглаживая ее нежную кожу. Когда его губы сомкнулись на ее соске, Джина чуть не задохнулась.
— Тебе так нравится, милая? — пробормотал Боб.
— Очень, — прошептала она, когда он прикоснулся с той же осторожностью к другому соску.
Он превратился в ее сознании в фантазию, сон, призрак. Благодаря им она словно расставалась с землей, парила над ней.
Его пальцы, совершая свой танец, ласкали ее бедра, легонько опускались вниз, между ними. Упоительная судорога пронзила ее, когда они прикоснулись к самому интимному, самому чувствительному месту.
— Что тебе хочется, дорогая? Скажи, что ты хочешь…
У нее вырвались только три слова.
— Я хочу еще, еще…
Он стал входить в нее. Джина выгнулась, волна наслаждения прокатилась по ее телу, когда она приподняла бедра и задвигалась в унисон с его движениями. Ей показалось, что она тает, умирая от удовольствия.
Боб был не сон, не видение. Он был материален и как бы составлял с нею часть единого целого. Эта мысль заставила ее вскрикнуть от гордости. Боб затих.
— Я сделал тебе больно, — пробормотал он сквозь сжатые зубы.
В ответ она сжала его ногами и прижалась тесней.
— Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо.
Морган заметил, что его сердце как бы перестало умещаться в груди, тело же продолжало ритмично двигаться. И он сам еще никогда не испытывал такого удивительного соития с кем-либо из женщин.
Это упоительное ощущение тесной близости еще более возросло, когда бедра Джины стали двигаться требовательней в ответ на его медленные, пока еще поверхностные удары. Отвечая на ее требовательность, он усилил движения, вторгаясь в нее все глубже и глубже. Она уже чуть ли не задыхалась от наслаждения.