Работа начинается в девять после завтрака. Гюнтер — задумчивый, чуть меланхоличный немец, морской офицер в отставке. Глаза с поволокой. Бабник, любитель сигар и коньяка. Он раскладывает бумаги и начинает говорить с Иваном по всем аспектам ситуации в России: баланс сил в Политбюро, на Старой площади, в Верховном Совете, в демократических движениях, на национальных окраинах.
Беседа ведется легко, точечно. Собеседники перепрыгивают с темы на тему, пьют кофе, курят, и, самое интересное, когда этот пазл выстраивается, и Иван читает окончательный доклад, он удивлен, что так много знает. Он сам не подозревал, что в нем заложено такое количество информации.
Ивана особенно удивляет то, что с помощью особым образом поставленных вопросов активизируются участки памяти и всплывает информация, о которой он сам не имел понятия. Он входит в подобие транса и обнаруживает в себе свойства на грани ясновидения. Так, он вспоминает, в каких подъездах дома Политбюро на Грановского кто живет, на каких этажах ВЦСПС находятся какие отделы, как переводятся валютные авуары из Москвы в швейцарские банки и обратно текут в МОПы. Он даже вспоминает имя курьера, который занимался международными трансфертами. Эти и многие другие удивительные вещи заставляют его иначе взглянуть на ремесло разведки и на резервы человеческой памяти. На самом деле мы помним все. Одно условие — ведущий дебрифинг должен быть душевно близок тебе. Никакого давления, никакой спешки. Он понимает: «Гюнтер — мастер!»
Еще ему нравится, что сам он так ловко отвечает на вопросы, что его ум так ценят немцы.
В результате двухмесячных бесед — сотни страниц доклада. Вывод один: СССР на грани коллапса. Конфигурация пост-СССР условно обозрима. Национальные республики займут антирусскую позицию. Но, как и когда это произойдет, никто пока не знает.
Самих немцев удивляет эта безумная перестройка, они не понимают, почему Лигачев начал антиалкогольную кампанию. С ехидцей говорят: «Все время талдычите про перестройку и гласность, а где же третий лозунг — ускорение»?
Иван же думает: немцы сами воспользуются анализом или поделятся с американцами? Американцы с ними не особо делятся. Такая солидарность, блин!
Первого мая 1990-го они сидят у телевизора, смотрят первомайский парад на Красной площади. Демонстранты свистят, появляются антисоветские лозунги. Горбачев, Рыжков и все Политбюро смущенно покидают трибуну Мавзолея. Как странно и глупо! Такого Иван никак не ожидал. У этих ребят нет воли к власти, воли к борьбе. Он понимает, что большевистский режим погиб!