— Анда, мучача, — произнес он громким голосом, — ти немножко улибаться мисье?
Когда-то, когда они были счастливы, акцент, с которым он произносил французские слова, забавлял Жермену. Но не сейчас. Ему стало стыдно паясничать, и ужас положения едва не заставил Педро прекратить свои попытки. Но он опять сдержался и заговорил как можно мягче:
— Послушай, Жермена, я думал, ты села сзади, чтобы немножко поспать. Если же ты собираешься сидеть, как дама-патронесса во время благотворительного визита, лучше тебе перебраться к своему мужу и составить ему компанию.
Этот беззаботный тон давался ему нелегко. Он никогда не умел как следует врать. Одна фраза влечет за собой другую, и ты выдаешь себя, еще не успев докончить свою ложь. Такое поведение Жермены могло значить одно: она знала, куда они едут на самом деле. Он испытал чувство вины, и его охватило отчаяние. У него было одно желание: остановить машину, сжать жену в объятиях и не отпускать ее теплое и нежное тело, от которого он должен отказаться. Педро встряхнулся. Нет, он не имеет права расслабляться. Чего бы это ему ни стоило, Жермена должна доехать до Грасса, до своих родных, не подозревая, что ее ждет.
— Завтра к полудню ты увидишь своих родных. Тебя это не радует?
Машинально он все сильнее жал на тормоз. Не так просто плавно остановить машину с тяжеленным трейлером.
— Ты сядешь рядом со мной, моя Жермена. Так нам удобнее будет болтать, правда?
Машину удалось остановить без проблем, но вот с Жерменой ничего не получалось. Она так и не разжала губы. Он сделал вид, будто ничего не замечает, вышел из машины и, по-мушкетерски приветствуя жену, попробовал еще пошутить:
— Не желает ли мадам следовать за мной…
Жермена не шелохнулась. Он не мог и дальше не замечать ее поведения.
— Дорогая, послушай! Сколько времени мы ждали этот отпуск! Еще вчера, когда мы покупали эту машину и трейлер, ты казалась такой счастливой! Уже несколько лет ты не видела своих родных. Мы едем издалека. Что с тобой вдруг? Скажи мне.
Он сел в машину рядом с ней, взял за руку. Жермена тут же ее выдернула.
— Жермена! Почему ты сердишься? Что я тебе сделал?
Внезапно она повернулась к нему, открыла рот, но не произнесла ни слова. Она вонзила ногти в руку мужу, и из ее глаз полились слезы.
— Скажи, милая, что с тобой? — уговаривал Педро.
Она, рыдая, кинулась к нему на грудь, губами искала его губы. Он закрыл глаза, стараясь уклониться от поцелуя, и чары тут же были нарушены.
— Я опротивела тебе, — закричала Жермена, — я была в этом уверена.
Он приложил ладони к ее щекам.