— Сегодня у горничной выходной, — объяснила Женевьева таким тоном, словно она сообщила миру о начале войны.
— И последнее. Нет ли у вас фотографии мужа, мадам? Это облегчит розыск, а?
— Дома… Да…
— Сейчас я найду, — поспешил сказать Жорж.
Он вышел с решительным видом. Женевьева чувствовала, что Живраль смотрит на нее, но старалась не встретиться с ним взглядом. Он спросил:
— Ваш брат не очень-то любит месье Куртуа, а?
Женевьева медленно покивала головой.
— Возможно, это моя вина, — признала она.
— А вы, мадам?
Она растерянно подняла глаза:
— Я?
— Да, вы. Вы его любите?
Вдруг она почувствовала, что этот невзрачный инспектор излучает подлинное человеческое тепло. Она чуть не бросилась ему на шею, чтобы выплакаться наконец на груди человека, проявившего к ней участие. Но вернулся Жорж и протянул Живралю хорошо знакомую ей маленькую фотографию.
— Ах нет! — запротестовала Женевьева. — Он не побрился в этот день. Он похож здесь на бандита!
— Он и есть бандит! — твердо произнес Жорж.
Живраль положил фотографию в карман и поклонился:
— Мое почтение.
Он посмотрел на Женевьеву, чтобы безмолвно выразить ей свою симпатию. Но, не встретив ее взгляда, смутился и пустился в ненужные объяснения:
— Ну вот. Еще один день закончился. Теперь могу возвращаться домой.
Лицо Жоржа озарилось, ему пришла в голову одна мысль, он поднял руку:
— Подождите. Раз служебное время закончилось, вы теперь простой гражданин, не правда ли, месье…
— Живраль.
— Месье Живраль. И вы могли бы давать свидетельские показания под присягой, как любой другой гражданин?
— Давать показания? — обеспокоенно переспросила Женевьева.
— Да. Я хочу проверить одно из твоих предположений.
В глазах инспектора появился блеск, но тут же погас.
— В сущности, вы хотите попросить меня об этом в частном порядке?
— Именно. Это возможно?
— Бог мой, да… при условии, что все будет гладко!
— Гарантирую.
— Жорж! Что ты еще собираешься делать?
— Не вмешивайся! Минутку.
Он быстро вышел. Инспектор притронулся к руке Женевьевы:
— Не переживайте, мадам, все в жизни образуется.
В холле, развалившись в креслах, владельцы гостиницы как обычно по воскресеньям после обеда потягивали кальвадос.
— Не доверяю… — вдруг заявила Матильда.
Шарль вопросительно поднял бровь. Кивком она указала на потолок:
— Наши голубки. Не нравятся мне их повадки.
— Какие повадки?
— Трудно объяснить. Никогда их не видно. Ты бы, например, смог их узнать, если бы встретил на улице?
— На улице — не знаю. Но если приедут еще раз сюда — да.
— Скажи, Шарль, по-твоему, все эти уловки, чтобы их не увидели, — это нормально? Они потихоньку пробираются в свою комнату, держатся все время в тени. Когда им приносишь завтрак, они «случайно» как раз в этот момент любуются пейзажем и стоят у окна, повернувшись к тебе спиной!