Его уводят. Адвокат, который за все время не произнес ни слова, идет с ним.
— Все это не очень красиво, но… — произносит он шепотом с брезгливым видом.
В этот момент дверь кабинета следователя открывается, и до них доносится голос Жоржа, который не в силах совладать со своим гневом:
— Слышишь, негодяй, я не остановлюсь ни перед чем… Ни перед чем…
Кто-то захлопывает дверь; Жюльен вздрагивает. Адвокат договаривает:
— Ну, вот вы и выпутались…
Жюльен размышляет, лежа на койке, тщетно ищет объяснения. Разве что она его тайно любила, Жанна! Вот уж никогда не подумал бы… В трудную минуту, когда ему так нужна была помощь, именно Жанна протянула ему руку. Не Женевьева. Не одна из его любовниц. Только эта женщина пришла…
Она довольно интересная. Жюльен в мыслях строит заново свою жизнь вместе с ней. Она уйдет от Жоржа…
Но, испытывая чувство приятной усталости, он отказывается мечтать о своем будущем, чтобы вернуться к фразе, сказанной адвокатом: «…вот вы и выпутались».
А потом все сразу рушится. Жорж не сдается. Он допросил горничную, и та призналась, что мадам не выходила из дома.
Жюльену сообщил об этом адвокат.
— В конце концов несчастная призналась, что солгала ради вашего спасения, — говорит он, презрительно поджав губы. — Она даже сказала, что не была вашей любовницей. Но муж, конечно, ей не верит… Так или иначе, они никогда теперь не будут счастливы. Благодаря вам.
Сколько зла! Неужели, что бы ни предпринял человек, остается одно только зло!
Жюльен возвращается в свой кошмар. Его уводят, приводят, а двери вновь начинают хлопать. Теперь малейший шум — пытка для его нервов. Следователь злится на Жюльена за то, что усомнился в его виновности. Адвокат — за то, что не сможет с блеском выступить в его защиту.
Проводят следственный эксперимент. Жандармы удерживают на расстоянии любопытных. Когда под охраной появляется Жюльен, толпа освистывает его. Он спотыкается, жалобно лепечет:
— Клянусь вам, я даже не знал, что надо выезжать через ворота Майо, чтобы попасть в Марли.
На него надевают плащ, суют в руку револьвер.
Жюльена сажают в его машину, вытаскивают из нее. Голова у него раскалывается. Он должен сделать несколько шагов.
— Здесь, сюда… Стреляйте… Ну, стреляйте же!
Он подчиняется… Вытягивает револьвер перед собой…
— Теперь поворачивайтесь и бегите… Стойте! Вот тут пуля вас останавливает…
— Но попадания не было… Пуля едва коснулась…
Этот момент вызывает споры. Остановился ли он? Не остановился? Кто-то предполагает, что первый выстрел был сделан жертвой. Маловероятно. Что же он делал в этом месте с револьвером в руке? Теперь как будто на него бросается ее муж. Статист делает вид, что борется с Жюльеном, хватается за пуговицу плаща — все это похоже на какую-то жестокую игру. Следователь кричит: