С красивого лица Патрика исчезли последние признаки напряжения, и он полностью расслабился.
Анна решила последовать его примеру. Она тоже откинулась назад, раскинув руки в стороны, закрыла глаза и отпустила свои мысли на свободу.
Постепенно сквозь привычный калейдоскоп образов в ее мозгу стала вырисовываться картина высокого холма, вздымавшегося над долиной. Сосредоточившись, Анна поняла, что это какое-то особое место, обладающее таинственной силой, очень важной для Патрика.
Сначала ей показалось, что эта картинка напоминает фотографию, но потом заметила какое-то движение и пригляделась внимательнее. Прошло несколько секунд, прежде чем она рассмотрела животное — крупного кабана, острый взгляд маленьких глаз которого был прикован к ней. Зачарованная видением, Анна не сразу заметила тень, полускрытую мощной фигурой зверя, но потом ей стало интересно, что это такое. Почему-то она была убеждена, что для нее это очень важно. В конце концов тень сдвинулась и встала рядом с огромным зверем. Анна увидела, что это тоже кабан, но поменьше, и у нее возникла твердая уверенность, что это подруга кабана.
Всю дорогу домой девушка гадала, что могло означать посетившее ее видение.
Очнувшись от медитации, Патрик с ней почти не разговаривал. Он ушел в себя, и Анна не стала рассказывать ему о том, что видела, а тем более просить объяснений. Но тем не менее девушка явственно ощущала, что за время, проведенное вместе на холме, между ними возникла какая-то связь, — причем даже более тесная, чем с таинственным незнакомцем, посещавшим ее мысли по ночам.
Дома Анна долго не могла уснуть, размышляя о том, не ошибалась ли, считая, что не в состоянии обрести контроль над своим даром и жить, как все нормальные люди. Ведь теперь она знала уже двоих, с кем ей было как никогда спокойно, — Патрика и таинственного незнакомца из ночных видений. Девушка почему-то была уверена, что человек, с которым она мысленно общалась по ночам, тоже мужчина, и оба они — Патрик и он — ищут ее общества: один мысленно, другой физически. А значит, возможно, есть и другие люди, способные принимать ее такой, какая она есть, без отвращения и страха.
Может быть, это не у меня, а у Алекса были проблемы, вдруг пришло в голову Анне, и вовсе не я, а он был ущербным, раз не смог примириться с мыслью о том, что я более чутко воспринимаю чужие эмоции, чем все остальные люди.
Чем больше она об этом размышляла, тем отчетливее понимала, что ни разу за все время, пока они с Алексом встречались, он не попытался хоть что-то разузнать про ее дар — просто не принимал его, и все.