— Да, именно так, — ответил Джек.
— Тогда какого дьявола мы стоим тут и болтаем? Помчались быстрее!
Алессандра изо всех сил притворялась, что ею движет лишь холодный расчет, чтобы двое мужчин не догадались, как хрупка маска, которую она надела на себя.
— Я спокойно поеду с вами, — проговорила она. — Но только при условии, что вы оставите мою дочь здесь, в Бате.
Орричетти задумался.
— Это резонная просьба, — промолвил он наконец.
— Но где гарантия, что она будет сотрудничать с нами, когда мы доберемся до континента? — спросил Фредерико.
— Фредди, пора бы тебе получше узнать женщин, — усмехнулся граф. — Может, тебе стоит поглубже заглянуть в грот Венеры, но ты должен узнать, как они думают.
— К чему? — пожал плечами Фредерико. — Стоит чуть пригрозить им, и я получаю то, что нужно.
Орричетти поморщился.
— Потому что твои методы чересчур грубы, — сказал он. — Алесса стала более мудрой, так что мы должны полагаться не только на то, что у нее между ногами. — Он помолчал, чтобы поправить кремень у пистолета. — Как и каждая мать, она хочет увидеть, как ее дочь растет и превращается в женщину.
В приглушенном свете его лицо казалось высеченным из мрамора. Внешний лоск не скрывает внутреннего разложения, мрачно подумала Алессандра.
— Поэтому она сделает то, о чем мы ее попросим, — продолжал Орричетти. — Она понимает: у нас не будет причин сделать с нею что-то, как только она изготовит для нас маску. Обычное деловое соглашение. Алесса, ты же знаешь, что я не собираюсь причинять тебе вред, не так ли? Ты всегда очень нравилась мне, дорогая.
Алессандра едва не задала ему вопрос, который так и вертелся у нее на языке: «Так же, как тебе нравился Стефано?»
Похоже, Фредерико его слова не убедили.
— Но власти…
— Английские власти не посмеют нас тронуть, а австрийские… — Он пожал плечами. — Она слишком умна, чтобы вспоминать прошлое.
— Совершенно верно, — промолвила Алессандра с холодным презрением. — Прошлое — это прошлое. Я сама не заинтересована в том, чтобы раскапывать старые преступления.
— Ну вот, видишь, какими рассудительными мы можем быть, — произнес граф, обращаясь к своему спутнику. — Так что никакой неприятной интерлюдии не потребуется.
Алессандре удавалось держаться спокойно, хотя при виде улыбки Орричетти ей больше всего хотелось вскочить и изо всех сил ударить его.
Фредерико сердито посмотрел на него, но, хотя на виске у него запульсировала крохотная жилка, казалось, слова графа все-таки убедили его.
Огонь в лампе замерцал, когда полуденный ветерок зашелестел в листве плюща, увивающего стену за окном.