— Он не будет держать ответ перед английским судом, — проговорил Марко. — Ты забываешь, что в Австрии нынче правят союзники короля Георга. Лорд Л кнели уже сказал, что планирует передать нашего узника их представителям в Лондоне. Беллазони ответит перед австрийским правосудием, а австрийцы едва ли простят ему убийство своих земляков. — Он посмотрел на Джека: — Что касается его сопровождающих.
— Орричетти уже ответил за свои грехи, — сказал Джек и сообщил, что произошло. — Когда я думаю об этом, мне приходит на ум, что свершилось поэтическое правосудие, — добавил он после минутной паузы. — Из письма, которое ты мне дала, я понял, что он убил Стефано с помощью болиголова, растительного яда. А бак сделан из деревянных досок. Жаровня под баком нагревает его содержимое почти до кипения, а вы знаете, какая густая и тягучая бывает смола, когда разогреется. К тому времени, когда ночной караульный вернулся с помощниками и мы смогли выудить его оттуда…
Замолчав, он пожал плечами.
Алессандра несколько мгновений раздумывала над его словами, пытаясь осознать их.
— Пожалуй, мне следовало бы пожалеть его, ведь его постигла такая ужасная смерть, — сказала она наконец. — Но вынуждена признаться, что испытываю только облегчение. Облегчение, вызванное тем, что этот человек больше никогда не сможет манипулировать чьей-либо жизнью.
— Никто и никогда больше не сделает тебе ничего плохого, Алессандра.
Джек взял ее лицо в ладони. Они были исцарапаны и покрыты песком, однако твердые и нежные.
В Джеке это не было противоречием. Сунув руки в карманы сюртука, Марко принялся насвистывать мелодию из «Женитьбы Фигаро» Моцарта.
— Пойду-ка я прогуляюсь, — сказал он.
Как только Марко ушел, Алессандра не услышала, а почувствовала, что Джек смеется — он щекотал ей ухо.
— Этому повесе повезло, что он искупил свою вину, — сказал он. — Иначе бы ему несдобровать.
— Мужчины могут быть такими высокомерными, такими раздражающими, — промолвила Алессандра.
— Надеюсь, это ты не обо мне?
— Нет, что ты. Тебя я бы назвала артистичным… — Она провела пальцем по его исцарапанному подбородку. — И еще альтруистическим. И ду-у-ушевным.
— Знаешь, мне вдруг показалось, что ты хочешь сказать, что я «ду-у-урацкий». — Он нежно поцеловал ямочку на ее шее. — Какими только плохими словами ты не называла меня, когда мы впервые увиделись.
— Таким большим черным дьяволом.
— Да нет, «большой черный дьявол» — это еще не самое худшее из них, — с усмешкой напомнил ей Джек.
Алессандра обвила руками шею Джека и прижала его к себе. Она услышала, как спокойно и уверенно бьется его сердце, и это наполнило ее искрящейся радостью.