— Всего вам доброго, леди Джаматти. — Джек кивнул. — И вам, мисс Изабелла. Хороших вам покупок.
Глядя вслед медленно уходящим от него матери и дочери, Джек вдруг понял, что улыбается. Трудно объяснить, почему он так долго был недружелюбен с ними — самыми темпераментными женщинами из всех, кого он знал. Но, как ни странно, эта последняя встреча с ними не оставила у него неприятного осадка. Более того, ему даже понравилось общаться с Изабеллой. Джек уже успел забыть, каким непредсказуемым может быть детское воображение — мысли Изабеллы то и дело перескакивали с одного на другое, и это не поддавалось логике воспитанного взрослого человека.
Свобода духа!
Возможно, нет ничего плохого в том, чтобы время от времени пренебрегать сложившимися правилами. Живость непоседливой Изабеллы чем-то напоминала ему акварели, которые он видел в мастерской мистера Тернера, — смелые, расплывающиеся мазки, сделанные с детской непосредственностью.
Важно чувство, а не сам предмет.
Подняв глаза, Джек увидел взмах темных юбок, мелькнувших у ворот. Можно не сомневаться: маркиза с легкостью нарушает общепринятые правила. Одаренная выдающимся интеллектом, Алессандра решила развивать свои таланты, несмотря на то что высший свет неодобрительно относится к женщинам, обладающим интеллектом.
Это требовало смелости и убежденности.
Перехватив вещи в руках, Джек продолжил путь. Он не был уверен в том, стоит ли ему и дальше мыслить в этом же направлении. Куда проще считать Алессандру делла Джаматти гарпией или ведьмой, чем думать о ней как о… друге. Она недвусмысленно дала ему понять, что ей не нравятся его заигрывания.
Джек не считал себя самодовольным хлыщом, но какому мужчине понравится, если его галантность отшвырнут ему же в лицо?!
Взять хотя бы леди Мэри Стайлз. Отец намекал, что она составит отличную пару для его сына-герцога. Она следовала каждому правилу этикета, мило улыбалась и соглашалась с каждым словом, которое слетало с его уст. О столь безупречном поведении хотелось что-нибудь сказать.
«Например, то, что она ужасно скучна», — прошептал ему внутренний голос.
Джек покачал головой, чтобы назойливый бесенок затих.
Как раз наоборот, сказал он себе. Безупречность приятна. Любая женщина, а тем более жена, должна быть как фон на картине. Полотно просто покрывается каким-то цветом, и это необходимая составляющая часть для того, чтобы за нее могли зацепиться другие, более интересные детали живописной композиции. Сама по себе она внимания не привлекает.
И разве картина не хороша?
Джек заставил себя улыбнуться. Разумеется, хороша. Рассматривая такую в семейной картинной галерее, никто не почувствует, что у него хотя бы один волосок встал дыбом. Закрыв глаза, он вдруг обнаружил, что может без особого труда представить себе длинный ряд собственных предков. Проблема была лишь в том, что одно лицо нельзя отличить от другого. Казалось, все они смешались в скучную размытую кляксу.