И в этих речах, и в остальных местах Евангелия Матфей намеренно разбивает свое повествование на части, которые сравнительно легко запоминаются. Явными примерами служат три симметричных раздела генеалогии (1:1 — 17; обратите внимание на заключение в ст. 17), восемь заповедей блаженств (5:3—10; здесь — одинаковое заключение в первом и последнем стихах), шесть «антитез» (5:21–48; с повторением вводной формулы), три религиозных обряда (6:1–18; с практически одинаковой структурой, несмотря на больший объем раздела о молитве) и семь восклицаний «Горе вам…» в адрес книжников и фарисеев (23:13–36). Большие разделы также иногда имеют четкую внутреннюю структуру, как, например, повествование о чудесах в гл. 8, 9 или серия притч в гл. 13.
По сравнению с выразительной манерой повествования Марка, рассказ Матфея о делах и словах Христа может показаться довольно скучным. Хотя его Евангелие содержит более подробный материал, чем Евангелие от Марка, в тех моментах, когда они касаются одних и тех же событий, Матфей излагает их, как правило, в гораздо более лаконичной манере. Например, история, которая занимает у Марка всю гл. 5 (содержащую 43 стиха), составляет всего 16 стихов у Матфея. Он опускает яркие детали события и исключает все «лишнее» в рассказе, стараясь сосредоточить внимание на центральной идее. Но там, где основная мысль рассказа выражается в речах Иисуса, которые в него включены, Матфей, чаще всего сокращая рассказ в целом, приводит речи Христа в сравнительно полном виде (ср.: Мф. 8:5— 13 и Лк. 7:1–10).
Такими способами Матфей формирует свое повествование, чтобы сделать его более доступным для учения в церкви. В таком качестве оно не потеряло своего значения до сих пор, и это может засвидетельствовать любой пастор.
Матфей пишет от лица иудея, который нашел во Христе исполнение самых сокровенных чаяний еврейского народа. «Исполнение» становится центральной темой Евангелия.
Наиболее явно она проявляется в повторяющемся утверждении: «Да сбудется реченное Господом через пророка» (1:22; 2:15,17,23; 4:14; 8:17; 12:17; 13:35; 21:4; 27:9), которое принимает разную форму, однако такие «формулы–цитаты», как их принято называть, служат отличительной чертой Евангелия от Матфея. Другие цитаты, которые не вводятся подобной формулой, также призваны усилить тот факт, что даже в деталях жизнь Иисуса вполне совпадала с тем, что было обещано в Писании, которое, в свою очередь, предстает в истинном свете. В Ветхом Завете мы находим довольно мало фрагментов, носящих откровенно «мессианский» характер, чаще мы встречаемся с некими неясными изречениями, некоторые из которых на первый взгляд вообще не имеют формы пророчества. Однако Матфей страстно ищет прообразы Божественного плана в Ветхом Завете и связывает их с «исполнением» во Христе.