— Хорошо ты устроилась, Верусь, кругом у тебя прислужники.
— А что? Расходы на него невелики. За день за счет пены и недолива на двадцать таких сэкономишь, сама знаешь. Зато руки не мараю и, сама видишь, в благодетельницах хожу.
Громкий стук вилкой по стакану призвал к общей тишине.
— А теперь, бабы, внимание. Сейчас нашей дорогой Вере Павловне в честь ее дня рождения будет вручен главный подарок. — Полная женщина в халате встает и идет в угол, где на пустых ящиках из-под бутылок стоит поднос, накрытый листом вощаной бумаги. — Это тебе, Вера, от коллектива столовой номер два. Кушай, будь здорова и не хрюкай.
Она снимает с подноса бумагу. В окружении нарезанных кружочками свеклы, моркови и помидоров на горке риса лежит целый жареный поросенок в хрустящей корочке и с печеным яблоком во рту.
Все веселятся, аплодируют. Верка ахает и целует женщину.
— Ой, спасибо тебе, Зинуль. Где ж вы такое чудо достали? Теперь-то и свиней ни у кого нет.
— Сама опоросилась, — отшучивается та под новый взрыв смеха. — А вы все, — она обводит взглядом присутствующих, — свои варежки закройте, слюни подберите и на эту жратву не рассчитывайте. Верка порося домой отнесет, там и оприходует. Так что бери его вместе с подносом, заворачивай получше и волоки домой.
Разошлись под вечер. Возвращалась Вера Павловна в Москву, как всегда, электричкой. Сидела в уголке, сжимая коленями авоську с бутылками и консервными банками, прижимая к боку упакованный пакет с поросенком на подносе, и тут ясно, как в кино, привиделся ей тот роковой подвал у старой повитухи.
На керосинке кипятится вода в кастрюльке. На полу таз с парующей водой. На диване в одной рубашке сидит сама Верка, а около стола высокая костлявая старуха режет ножницами простыню на части.
— Значит, все же решилась, рыбонька. Ну и правильно. Я тебе сейчас укольчик сделаю, в горячей водичке посидишь малость, гладишь, он сам и выйдет.
— А если не выйдет?
— Должен выйти, уж очень срок у тебя большой. С таким сроком и так рожают. Ну а если нет, то по-другому сделаем. Ты деньги-то принесла?
Верка вынимает из сумочки пачку денег, перевязанную резинкой, и подает старухе.
— Как договорились, Кузьминична.
— Так-то это так, если все гладко пройдет, — бормочет та, отворачивается, считает деньги и прячет их под фартуком. — Ну, давай начнем, что ли?
Родила Верка мальчика. Как сказала повитуха, ладного, хорошего. Сама Верка смотреть не стала, а велела в простыню завернуть да найти кусок веревки попрочней.
— И что это ты надумала? — подозрительно спрашивает старуха.
— Не твое дело, Кузьминична. Ты деньги получила? Получила. Так что закрой свой рот на замок и помалкивай. В твоих же интересах.