— Тогда у тебя за плечами будет две профессии!
Свою дочь уговаривать не пришлось: та давно прожужжала матери все уши.
И вот пожаловала к управляющему:
— Теперь тебе бить мои карты нечем…
Манин что-то мямлил, просил обождать возвращения Вероники, пытался под любым предлогом улизнуть из банка, но кадровичка на этот раз перекрыла ему все пути отступления. Манин сник…
В тот же день Наталья Очеретяная сменила за стенкой кабинета своей матери операционистку Светлану. Комендант поменял ей твердый стул на мягкое кресло, зашарпанный конторский стол на новехонький банковский, протянул отдельный телефон, повесил жалюзи, чтобы хоть как-то угодить дочери Глафиры Львовны.
Каково было удивление Очеретяной, когда она в списках вкладчиков увидела фамилию главного бухгалтера!
Такого разъяренного лица у «начальника трех отделов» Манин еще не видел.
Прямо с порога выпалила:
— Ты кого пригрел-л?!
Когда Борис Антонович увидел список вкладчиков, ему сделалось плохо: он выбивал деньги главному бухгалтеру на квартиру, думал, что та уже оплатила квадратные метры и вот-вот пригласит на новоселье, а она с ним обошлась, как с последним дураком, поместила деньги во вклад и теперь накручивала проценты!
Склонившись над управляющим, Глафира ждала объяснений. Сердце Манина готово было выпрыгнуть. Он не знал, что говорить. Такого он не ожидал… Жалостливо поглядывал на Глафиру, словно прося пощады…
От шефа Глафира вышла серьезнее серьезной:
— Оповестите всех сотрудников, что теперь у нас введена должность заместителя управляющего с особыми полномочиями. И на эту должность назначена я!
Секретарша, печатая приказ, застучала по клавиатуре компьютера сразу четырьмя пальцами.
22
Несмотря на некоторые финансовые промахи, дела в белодонском филиале шли неплохо. Наплыв за долларами не ослабевал. К юристу спешили прокуроры, судьи, адвокаты, не желавшие стоять в длиннющих очередях в кассы; к безопаснику — милиционеры, фэ-эсбэшники, омоновцы, им тоже нужны были баксы; к Глафире — бывшие партийные функционеры… Доллар — зеленая бумажка — торжествовал по всей стране.
Ошарашенный махинацией главного бухгалтера, Манин собрался лететь в Бургас и выяснить, не произошло ли какое недоразумение? Но первое время билетов на самолет не оказалось, а когда они появились, желание отпало.
Тоном обиженного школьника он заявил себе:
— Раз у других совести нет, то и у меня ее не ищите!
Манину сделалось не по себе, что его кто-то обошел.
На таких раздумьях его оборвала Глафира:
— Могу вас еще кое-чем порадовать: если бы вы не взяли к себе эту Веронику, ее бы из банка выгнали… Она и там была замешана в нечистоплотных делах…