— Час от часу не легче!.. А ты? — вдруг уставился в Глафиру. — Ты что, сама мало себе тянешь? Ремонт дома сделала за счет банка. Новую сантехнику зачем списала?.. Теперь хату дочери канючишь…
— А ты? — округлила глаза заместитель по особым поручениям. — Сколько тебе в день конвертов приносят…
— Подглядываешь?..
— Нет, не подглядываю, но мое партийное око не дремлет!
— Ну и набрал же я вас… — провыл Манин.
23
Вероника Семеновна в белых блузке, юбочке и туфельках сбежала с трапа лайнера навстречу ласковому ветерку. Упитанный таксист повез ее вдоль обрывистого морского берега и вскоре высадил в бушующем зеленью оазисе, из которого свечками целили в небо свои стеклянные этажи отели.
К ней подпрыгнул цыганенок:
— Дай доллар!..
Она достала из сумочки бумажку.
Цыганенок выхватил и до дверей в корпус цеплялся:
— Дай марку!.. Дай фунт!..
Показавшись на песочном пляже, Вероника Семеновна была приятно удивлена стометровой шириной песчаной полосы. Но ее восторг остыл от слышанной когда-то в детстве немецкой речи. Говорившие по-немецки женщины ходили в одних трусиках без лифчиков, а мужчины с волосатыми ногами пробегали мимо в чем мать родила.
Когда она, опустив глаза и смотря только перед собой, прошла к мокрой бровке и потом углубилась по бедра в воду, ее обожгло. Разгребла воду и увидела студенистые круги. Разбрасывая брызги, кинулась прочь от медуз.
— Какая пакость!
Ее еще не начавшийся отдых омрачился. Брезгуя прикосновениями наэлектризованных кружков, теперь предпочитала сидеть в шезлонге на балконе и любоваться морем. Обратила внимание на болтающийся у пирса, далеко врезавшегося в лагуну, ботик.
Как-то в полдень она оказалась на конце причала около железной сваи, к которой был привязан ботик с растянувшимся на дощатом сиденье моряком.
— А скажите, — обратилась она к моряку, накрывшему лицо парусиной, — до противоположного берега далеко?
Парусина сползла: голубые глаза из-под черного чуба уставились на белоснежную славянку.
— Пять суток ходу… — Моряк приподнялся на локтях и глянул вдаль.
— Как заманчиво!
Моряк встал, и солнечные лучи заиграли по его вытянутой к даме шелушащейся от загара руке.
Вероника замерла в нерешительности, но ее нога сама занеслась над бортиком, пальчики оказались в сильной ладони, она закачалась на неустойчивом полу.
Моряк сдернул канат со сваи, перешагнул через скамью к штурвалу. Что-то дернул внизу: ботик задребезжал и, разгоняя волны, устремился в открытое море.
В грудь Вероники дуло, волосы трепало, в лицо брызгало. Ей было хорошо. Так стоять, как казалось ей, она могла бы целую вечность, лишь бы только несло да несло…