Патрицию разбудил звонкий голосок Мэри. Юная особа явно вознамерилась перепеть весь рассветный птичий хор.
— А ты у нас, оказывается, ранняя пташка!
Приподнявшись на локте, Пат отбросила с лица волосы. Надо же, шесть утра, а малышка уже проснулась, веселая и энергичная, и вовсю щебечет. А ее нянька, которая почти всю ночь не могла заснуть, провела ночь в одиночестве, за что должна быть очень и очень благодарна, причем вовсе не себе.
В какой-то момент там, в саду, казалось, уже было предрешено, что она разделит постель с хозяином в его спальне. На девушку нашло странное безумие, и сейчас при одном воспоминании об этом ее бросило в жар и затрясло.
Когда руки мужчины, скользнув под топ, начали медленный подъем по ее талии, добрались до ключиц, а затем остановились на ее груди, Патрицию охватило бешеное пламя страсти, заставлявшее ее прижиматься все ближе и ближе к разгоряченному телу Шелла. Внутри у нее все плавилось, и желание стало совсем нестерпимым. Но вдруг Шелл неожиданно хрипло прошептал прямо в ее трепещущие губы:
— Видишь, что ты со мной делаешь? Если тебе кажется, что еще не время, останови меня, но только, ради всего святого, сделай это сейчас, пока я окончательно не потерял голову.
Подушечки его больших пальцев медленно обводили ее набухшие соски. Грудь девушки заныла от желания, ей отчаянно хотелось, чтобы он не отпускал ее никогда. Всем своим существом она жаждала, чтобы он любил ее, и Пат уже готова была капитулировать полностью, когда голос Шелла проник в ее затуманенное сознание.
Что-то замерло у нее внутри. Патриция была уверена, что даже сердце перестало биться. Поспешно ухватившись за предложенную Шеллом спасительную соломинку, она дрожащим голосом прошептала:
— Ты прав. Еще слишком рано... слишком... прости, Шелл...
Вырвавшись из объятий мужчины, девушка нетвердым шагом направилась по дорожке к дому, не смея оглянуться, ибо если бы он протянул к ней руки и позвал по имени, она тут же бросилась бы назад в его объятия, и к черту мудрость и порядочность! Вот как велика оказалась власть над нею Шелла Грэммера.
Теплая безлунная ночь была тихой, а воздух столь неподвижным, что Патриция отчетливо услышала, с какой силой Шелл втянул в себя воздух. Это был почти стон, но она заставила себя не обращать на него внимания и упрямо зашагала дальше.
Пат добилась своего, заставив его мучиться, и что из этого? Ей самой так же мучительно тяжко, как и ему, — еще чуть-чуть — и она упала бы в объятия женатого мужчины! При одной мысли об этом Патриция содрогнулась.