Было жарко. Поразмыслив, Лена поняла, что ее черное платье сшито из какой-то фантастической ткани, позволяющей не чувствовать солнца, и решила переодеться при первой же возможности. Пока рубашка была влажной, было нормально, а когда высохла, Лена начала умирать от жары. Маркус обмотал ей голову куском полотна и периодически поливал эту чалму водой. Лена боялась даже думать о том, что у нее с волосами. Как хорошо, что в окрестностях нет зеркал.
Горы неторопливо приближались, так же неторопливо садилось солнце. Ехали они почти до заката, уже в глубоких сумерках Маркус нашел подходящее для ночлега место, развел костер, как-то мгновенно добыв огонь самым первобытным способом – трением. По дороге он умудрился голыми руками поймать в мелкой речушке пару внушительных рыбин, так что ужин у них был царский.
– Что бы мы без тебя делали!
– Ты? Зашла бы в любую деревню, в любой дом, и тебя замечательно бы накормили. Шут? Ну… шут бы стал травоядным, как корова.
– Ладно тебе, – улыбнулся шут. – Я не всю жизнь был городским парнем. Вырос я на ферме. Что-то еще помню.
Маркус развел руками:
– Не даешь покрасоваться перед Делиеной! За это… за это я не оставлю вас одних. Не красней. Светлая, я бы оставил, да лучше нам не разделяться. Ночь будет холодной, так что спать придется, крепко обнявшись.
Шут преувеличенно вздохнул, и несколько минут они еще перепирались, вгоняя Лену в краску. Честно говоря, она отлично понимала, что мужчины всего лишь шутят, как все мужчины во всем мире, а здесь, может, это и тем более в порядке вещей. Откуда ей знать, какие тут нравы и какова мораль. Журнала «Плейбой» нет, а вольности в разговоре – сколько угодно. А щеки все равно пламенели. Лена положила подбородок на колени и уставилась в огонь. Пусть болтают. Маркус и не знает, что она и вовсе старой девой была вплоть до совсем недавнего времени. А шут поддерживает легкий треп. Пусть. Надо привыкать.
Интересная мысль. Она собралась привыкать? А домой уже не собирается? Ведь шута уже не привязывают к кресту и удавку ему на шею не набрасывают, даже если он будет продолжать вляпываться в большие проблемы, это будет его добрая воля. Лена тут будет ни при чем. Почему так естественно пришла мысль о привыкании? А родной, пусть и не слишком любимый Новосибирск? Привычная, хотя и не захватывающая работа? Друзья? Ведь друзья у Лены были. И приятели. И родственники, с которыми она не то чтоб тесно общалась, но и не пренебрегала. И мама с папой. И книги, музыка, кино и все, что входило в ее образ жизни? Поменять на это средневековье, ездить не на маршрутке, а на костлявой лошаденке, спать на голой земле, тесно обнявшись с двумя мужчинами, идти неведомо куда, в другой мир, который от этого наверняка отличается весьма несущественно. Вряд ли Маркусу захочется в техногенный мир Лены…