Но эти мрачные думы недолго тревожили сердце Радопис, ибо она забыла обо всем в объятиях любимого.
* * *
Следующим утром гонец Бенамун бен Бесар явился, завернувшись в накидку и натянув шапочку на самые глаза. Щеки юноши покраснели, а глаза горели светом небесной радости. Он робко и смиренно распростерся перед Радопис и поцеловал край ее платья. Она кончиками пальцев провела по его волосам и нежно сказала:
— Бенамун, я никогда не забуду, что ты покидаешь это обиталище мира и спокойствия ради меня.
Юноша поднял на нее свои красивые невинные глаза и с дрожью в голосе ответил:
— Ради вас я готов на любой подвиг. Да помогут мне боги вынести боль разлуки.
Радопис улыбнулась и ответила:
— Ты возвратишься счастливым и бодрым. В грядущих радостях ты забудешь о страданиях, оставшихся позади.
— Благословенны те, кто несет в своих сердцах счастливую мечту, она поддержит их в часы одиночества и утолит нестерпимую жажду, — вздохнув, сказал Бенамун.
Радопис одарила юношу лучезарной улыбкой, взяла сложенное письмо и вложила ему в руку.
— Думаю, мне не стоит напоминать о том, что ты должен соблюдать величайшую осторожность, — сказала она. — Где ты спрячешь письмо?
— Под рубашкой, моя госпожа, ближе к сердцу.
Она передала ему еще одно письмо, которое размером было меньше первого.
— Это письмо для губернатора Ани с просьбой помочь тебе в пути и найти место в первом караване, идущем на юг.
Затем настало время проститься. Бенамун с трудом сглотнул. Он был расстроен, на его лице отразились смятение и тоска. Радопис протянула ему руку, и он, помедлив, взял ее своими двумя. Ладони юноши подрагивали, будто коснулись горячего пламени, затем он так крепко прижал Радопис к своей груди, что жар его тела и сердцебиение проникли в ее существо. Наконец он отстранился и исчез за дверью. Радопис беспомощно смотрела ему вслед и тихо читала горячие молитвы.
Почему бы и нет? Ведь он вдохнул в сердце Радопис надежду, от которой зависела ее жизнь.
Ожидание стало мучительным, едва успев начаться, ибо ей не давали покоя тревожные сомнения, она жалела о том, что фараон открыл тайну письма. Огромное доверие, которое фараон питал к своим самым верным слугам, не облегчило ее страданий. Опасения Радопис не зиждились исключительно на сомнениях, а скорее на дурном предчувствии, вынуждавшем ее думать о том, что случится, если жрецы пронюхают о содержании письма. Станут ли они раздумывать, прежде чем нанести ответный удар, защищаясь от столь зловещего заговора? О боже! Тайна письма раскрыта. Даже страшно подумать об этом. Любой трезвый, патриотично настроенный человек содрогнется при мысли о том, сколь это ужасно. Она почувствовала, как по спине пробежала дрожь, и сердито потрясла головой, чтобы выбросить из нее дурные предзнаменования. Радопис шепнула своей совести, дабы успокоить ее: «Все пройдет, как мы задумали. Нет смысла будоражить эти страхи, они окутывают только сердце да любовь, после чего та не ведает ни сна, ни покоя».