Радопис снова сложила письмо и сказала:
— Гонец уже ждет.
Фараон улыбнулся:
— Письмо готово.
Она на мгновение задумалась, затем спросила:
— Интересно, как они отнесутся к ответу Канеферу?
— Это взволнует сердца всех до глубины души, — уверенно произнес фараон. — Ответ принца всколыхнет сердца самих жрецов, а губернаторы объявят по всей стране о призыве, и очень скоро войско, от коего зависит осуществление наших надежд, придет нам на помощь, полностью собранное и снаряженное.
Радопис была в восторге и нетерпеливо спросила его:
— Нам придется долго ждать?
— Пока гонец совершит путь туда и обратно, пройдет целый месяц.
Радопис задумалась, посчитала на пальцах, затем сказала:
— Если твой расчет верен, то возвращение гонца совпадет с праздником Нила.
Фараон рассмеялся:
— Радопис, это хороший знак, ибо во время праздника Нила исполнится годовщина нашей любви. Как раз прекрасный случай для того, чтобы одержать победу и обрести уверенность.
Радопис тоже исполнилась оптимизма, искренне веря в успех грядущего дня, который она считала подлинным днем рождения своего счастья и любви. Она не сомневалась, что возвращение гонца в тот день станет не только совпадением, а делом умелых рук богини, которая благословляет их любовь и с сочувствием относится к ее надеждам.
Фараон смотрел на нее с удивлением и восхищением, он поцеловал ее в лоб и сказал:
— Твоей голове цены нет. На Софхатепа она производит большое впечатление, он, разумеется, не меньше впечатлен твоей блестящей идеей. Первый министр с восторгом сказал мне, что ты нашла простое решение сложной проблемы. Оно появилось, словно красивый цветок на искривленном стебельке или на узловатых и сучковатых ветвях.
Радопис надеялась, что он сохранит этот план в тайне и никому не расскажет о нем, даже верному первому министру Софхатепу.
— Первому министру известен наш секрет? — спросила она.
— Да, — искренне ответил он. — Софхатеп и Таху столь же близки мне, что мое сердце и душа. Я ничего не скрываю от них.
Имя Таху отдалось в ушах Радопис, ее лицо помрачнело, а в глазах мелькнуло недоброе предчувствие.
— Второй тоже знает о нашем секрете? — спросила она.
Фараон лукаво взглянул на нее:
— Как ты подозрительна, Радопис. Знай, я доверяю им не меньше, чем сам себе.
— Мой повелитель, — сказала Радопис, — мои опасения не распространятся на тех, кому ты доверяешь столь безоговорочно.
Как бы то ни было, Радопис невольно вспомнила Таху в тот час, когда он окончательно расстался с ней. Его резкий голос эхом отдавался в ее ушах. Таху тогда рвал и метал в гневе и отчаянии, и она подумала, не вынашивает ли он до сих пор недобрых чувств к ней.