Я вынужден был признать, что и сам становлюсь шпионом по причинам исключительно сентиментального характера.
— Эта идея мне нравится. В таком случае вы сообщите Марко свое подпольное имя. Как вы хотите называться?
— Троицей.
Монтсе внимательно посмотрела на меня: ее больше удивило выбранное мною имя, чем мое решение участвовать в предприятии.
— Троица? — спросила она меня язвительно.
— Мое полное имя — Хосе Мария Хайме Тринидад[16], — признался я.
— В таком случае, Либерти, Троица, до скорой встречи, — попрощался с нами Смит.
Когда его фигура растворилась в сумерках, Монтсе взглянула на меня с улыбкой, словно ждала неодобрительных замечаний. Но вокруг нас начинала сгущаться ночная тьма, и я заботился лишь о том, как поскорее выбраться оттуда.
Юнио сообщил, что приедет в академию в половине пятого. За двадцать минут до наступления условленного часа секретарь Оларра, дворецкий Фонтана и представитель «изгнанников» сеньор Фабрегас учредили комитет по встрече, который чуть позже пополнили их супруги и мы с Монтсе. Обсудив, как следует обращаться к принцу, присутствующие пришли к выводу, что, поскольку он не является представителем королевского рода, лучше называть его просто «ваше превосходительство». Юнио появился в сопровождении букиниста Тассо и своего шофера Габора, оказавшегося молодым блондином богатырского сложения, венгром по происхождению. Оларра встретил принца возгласом:
— Ваше превосходительство! Верить! Подчиняться! Сражаться[17]!
На лице принца не дрогнул ни один мускул. Ему вполне подходил девиз, вышитый на его черной рубашке под эмблемой с изображением черепа и кинжала: «Chi se ne frega» — «Кому какое дело». Радости от столь экстравагантного приветствия он не выразил. Потом Оларра узнал одну из наград, висевших на груди Юнио.
— Эта награда… эта награда… — пробормотал секретарь, заикаясь, и не смог окончить фразы.
— Это крест Святого Фердинанда. Я сражался на стороне войск Кейпо де Льяно на малагском фронте, там меня ранили, — произнес Юнио.
— Герой! Герой! — кричал Оларра, словно видел перед собой не человека, а сущее чудо.
После обмена дежурными любезностями, среди которых не было недостатка в поцелуях руки и «римских приветствиях»[18], начался осмотр академии. Оларра, взявший на себя роль чичероне, рассказал Юнио о ее истории со дня основания до настоящего момента, а мне, поскольку я был архитектором, выпала честь показать ему часовню Браманте, несомненно, самую ценную часть академии. Должен признаться, я постарался воспользоваться ситуацией, чтобы привлечь внимание Монтсе и продемонстрировать ей свои обширные познания в архитектуре. Но мое ярое рвение быть полезным не вызвало всеобщего восхищения.