В глубине нашего большого дома была комната, настоящий амбар, где хранились запасы пшеницы, растительного масла и оливок. Комната без окон, темная и холодная, где хозяйничали мыши и царил страх. Отец однажды запер меня там. Теперь уже не помню за что. Я дрожала от ярости и холода. Воспоминание об этой неуютной комнате первым всплыло на поверхность. Чтобы избавиться от него, со своего ложа я стала взывать к отцу, матери и семи сестрам, знаками приглашая их войти, потом заперла дверь на ключ, облила ее керосином и подожгла. Эту операцию мысленно мне приходилось начинать несколько раз — из-за сырости и ветра, не дававших разгореться пламени. Огонь кружил вокруг моего семейства, не касаясь его. Испытание объединило моих сородичей, и они, не дрогнув, дожидались конца шутки.
Движением руки я отгоняла это видение и пыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. Все мои мечтания выглядели довольно мрачно.
Пустынная, узкая улочка. Стена щетинится торчащими камнями, похожими на сморщенные плоды гранатов. А гладкие места, выбеленные известью, испещрены непристойными рисунками и самыми разными надписями. Родители избегают появляться там вместе с детьми. Так вот, на этой-то улице, которая была не шире могилы, я и повстречалась со своим отцом, столкнулась с ним нос к носу. Не потому, что засмотрелась на небо, а потому, что разглядывала слова и рисунки на стене. Я с ним не заговорила. Просто читала вслух, что было написано на стене: «Любовь - змея, которая скользит между колен…», «А знаете, что такое нежные яблочки?..», «Мой член поднимается раньше солнца». Голова отца, стоявшего, прислонясь к стене, оказалась как раз между гигантских колен. Я тихонько оттолкнула его и увидела нарисованное с особой тщательностью влагалище с зубами. А сверху надпись: «Зубы наслаждения». Рядом — чья-то фигура; единственно, что можно ясно различить, — это член, а на конце его вместо головки — череп, все тело это и есть член, устремленный вперед, улыбающийся, нетерпеливый. Вокруг рисунка — бесчисленные названия женского лона: калитка, благословенная, волчья пасть, милосердная, нищенка, квартира, буря, источник, печь, несговорчивая, палатка, топка, башня, чудесница, радость, ложбина, мятежница… Я разбирала их все по слогам и кричала прямо в ухо отцу, побелевшее лицо которого ничего не выражало. Я встряхнула его, словно хотела разбудить. Но он был холодный как лед, видно, давным-давно уже умер.
Эта узкая улица, улица позора вела в пропасть. Мне было любопытно. Я хотела дойти до самого конца. Жители покинули улицу, потому что прошел слух, будто она ведет в ад, будто выходит во двор, где черепа выставляют, словно арбузы. Никто больше туда не ходил. Проклятая улица, где время от времени прятался какой-нибудь сбежавший из ада мертвец.