- Слушаюсь! - проговорил серхенг, хотя и ничего не понял из сказанного Реза-шахом, и почтительно склонил голову.
- "Слушаюсь, слушаюсь"! - передразнил Реза-шах серхенга. - А предатели развелись по всей стране. Хорошая, нечего сказать верность!
- Ваше величество, мы истребляем предателей без пощады. Мы обнаружили, что Гамид Гамиди в Тебризе враждебно настроен против престола. Здесь мы держим сертиба Селими под надзором.
При имени Селими Реза-шах насторожился
- Собери всех везиров, видных купцов и помещиков, - повернулся он к Хакимульмульку, - пусть почитают поданную мне докладную записку этого Селими и задумаются, сохранят ли они шапки на голове без меня?
- Слушаюсь, ваше величество!
- Этот господин обвиняет все правительство, сверху донизу, во взяточничестве, казнокрадстве и измене родине, - сказал Реза-шах, обращаясь к серхенгу. - Предлагает учредить на местах органы самоуправления и дать им право контроля над правительственными учреждениями. Требует земельной реформы. Не хватает только этих... "колхозов"... Это открытое предательство!
Почувствовав, что гнев шаха направлен теперь в другую сторону, Сефаи осмелел. Он охотно рассказал шаху о заговоре, который якобы готовил против его величества Гамид Гамиди в Тебризе, и об антигосударственных высказываниях и настроениях сертиба Селими.
- Истребить надо их всех! Выкорчевать! - вскричал шах и спросил после минутной паузы: - Сертиба Селими уже выгнали из министерства внутренних дел?
- Да, ваше величество! - торопливо ответил серхенг, к которому постепенно уже возвращался естественный цвет лица. - Воля вашего величества исполнена!
Реза-шах поднял тяжелую руку: этим движением он давал серхенгу разрешение выйти. Сефаи, склонившись всем телом, вышел, пятясь назад. Хакимульмульк продолжал стоять недвижно. Пощечина, пришедшаяся на долю министра финансов, все еще звучала в его ушах.
Вдруг шах впился глазами в его зрачки,
- Скажи мне, сколько раз в день ты мечтаешь стать шахом? Говори правду!..
- Ваше величество, я ваш преданный раб! - выдавил из себя Хакимульмульк, которому все труднее становилось дышать.
- Преданный раб!.. Скажи мне, скольким властителям был ты преданным рабом за последние сорок лет? Ну!.. Молчишь? Значит, ты считаешь меня ослом! Но ничего! Даже будучи ослом, а расправлюсь со всеми вами!
На губах шаха появилась усмешка. Слово "осел" вновь напомнило ему двустишие.
- Как это сказано у поэта?
Хакимульмульк, знавший дворцовую жизнь и внутренний мир повелителей еще лучше, чем серхенг Сефаи, понял, что гроза миновала. Наступил момент, когда можно было спокойно говорить с падишахом. Повелитель излил весь свой гнев и успокоился.