В комнату вошла согбенная старушка и, увидев чашу в руках Фридуна, сказала дрогнувшим голосом:
- Любуешься, сынок? Любуйся, любуйся! Целого мира стоит!.. Только осторожней, не разбей!
Последние слова вырвались у нее помимо воли.
- Не бойся, мать, не разобью! - ответил Фридун и осторожно водворил чашу на прежнее место.
Женщина облегченно вздохнула.
- Правда, сынок, все это суета сует, но все-таки иметь вещь приятно. Если душа дэва заключена в склянке, как говорится в сказках, то моя душа - в этой чаше. Стоит ей разбиться, как я тотчас же испущу дух.
Сквозь низкие окна в комнату ворвались с улицы голоса. Это возвращались с работы ученики из сапожной мастерской. Солнце близилось к закату. Скоро должен был прийти Серхан, сын хозяйки, который возвращался по четвергам именно в это время.
Старуха поправила подушки на тахте и, прищурив добрые глаза, снова повернулась к Фридуну.
- Мечтала я, что будет у меня внук, я вручу ему чашу и тогда спокойно закрою глаза. А невестка не родит. Какие только заговоры и талисманы не пробовала! Ничего не помогает.
- Будет у тебя внук, мать, будет. И Серхан твой и невестка еще молоды.
- Но когда же? Я уж все глаза проглядела. Боюсь умереть, и тогда чаша...
- Ты опять о чаше, мать?! - проговорил, входя в комнату, Серхан, крепкий бронзоволицый мужчина высокого роста, и протянул руку Фридуну. Салам! Тоска меня забирает, когда слышу разговоры матери о чаше, и обидно становится за людей. Каждый связал свою жизнь с какой-нибудь вещью: один с золотом, другой с лавкой, третий с поместьем... Человек отдал душу чашам, которые сам же своими руками сотворил. Сделался их рабом, невольником... Будь проклята такая жизнь!
Часто видел Фридун своего квартирохозяина Серхана, паровозного машиниста, угрюмым, раздраженным. Он вносил с собою в дом какую-то гнетущую тоску, напряженность. Ласковое лицо матери тотчас же становилось серьезным и озабоченным, а жена Серхана Ферида невольно бледнела.
В то же время Фридун ясно чувствовал разницу в характере страха этих двух женщин. В страхе матери наряду с глубокой любовью была и ласка и немая покорность. В отношениях Фериды к мужу чувствовалась скрытая враждебность и упорство.
Вот и сегодня Серхан вернулся с работы мрачный; он сидел с Фридуном за столом и молча пил чай, который очень любил.
Уже выпив пять стаканов, он ожидал, когда подадут ему следующий. Маленькая, по сравнению с мужем, Ферида, быстрая и расторопная в движениях, принесла шестой стакан чаю и поставила перед Серханом.
- Отнеси это и вылей на могилу своих родителей! Я чаю хочу, а не мутной водички, - вскричал вне себя муж. И сильным движением оттолкнул от себя стакан..